Джозеф Кэмпбелл - Сила мифа [litres]

КЭМПБЕЛЛ: Я вижу такую возможность, но пока не вижу, чтобы эти метафоры стали мифологическими.

МОЙЕРС: Как по-вашему, войдут ли в мифологию современные машины?

КЭМПБЕЛЛ: Автомобили уже вошли в мифологию. О них мечтают. Самолеты очень полезны для воображения. Так, воображение воспринимает полет самолета как освобождение от земного притяжения.

В известной степени он символизирует то же самое, что и птицы. Птица символизирует освобождение духа от зависимости от земли. Сейчас эту роль исполняют самолеты.

МОЙЕРС: Что еще?

КЭМПБЕЛЛ: Конечно, оружие. В каждом фильме, который я смотрю в самолете, летая между Калифорнией и Гавайями, есть люди с пистолетами. Инструменты, которые больше не нужны, вытеснены новыми инструментами. Но ничего другого я не вижу.

МОЙЕРС: Значит, новые мифы будут служить старым целям. Когда я смотрел «Звездные войны», мне вспомнились слова из послания апостола Павла: «Я веду бой не с людьми из плоти и крови, а с силами зла». Это было сказано две тысячи лет тому назад. И в пещере охотника, жившего в каменном веке, есть рисунки, изображающие сцены борьбы с силами зла.

КЭМПБЕЛЛ: Человек не должен подчиняться внешним силам зла. Он должен управлять ими. Проблема в том, как это реализовать.

МОЙЕРС: После того как мой младший сын в двенадцатый или в тринадцатый раз посмотрел «Звездные войны», я спросил: «Почему ты столько раз смотрел этот фильм?» И он ответил: «Потому же, почему ты всю жизнь читаешь Ветхий Завет». Для него это новый мифический мир.

КЭМПБЕЛЛ: Воистину у «Звездных войн» есть все основания стать мифом. Изображая государство как машину, авторы фильма спрашивают: «Что сделает эта машина? Уничтожит гуманизм или будет служить ему?» Источник гуманизма не машина, а сердце. Я вижу в «Звездных войнах» ту же самую проблему, что и в «Фаусте»: Мефистофель, человек-машина, может дать нам все и поэтому готов определить и цель нашей жизни. Но, разумеется, у Фауста совсем другие цели, чем у машины, что делает его достойным спасения. Когда Люк Скайуокер снимает маску со своего отца, он снимает маску с машины, роль которой тот исполнял. Его отец был «униформой», а это власть – Темная сторона.

МОЙЕРС: Мы хотим, чтобы мир был создан по нашему образу и подобию и чтобы он был таким, каким он, как нам кажется, должен быть. Машины помогают нам реализовать эту идею.

КЭМПБЕЛЛ: Да. Но потом приходит время, когда машина начинает командовать вами. Например, я купил компьютер. Замечательная машина. И теперь эта машина кажется мне не ведающем пощады ветхозаветным богом с массой правил.

МОЙЕРС: Есть замечательная история о президенте Эйзенхауэре и первых компьютерах…

КЭМПБЕЛЛ: …Эйзенхауэр вошел в комнату, уставленную компьютерами, и спросил: «Здесь есть Бог?» Все компьютеры тут же включились, замигали лампочки, завертелись колесики, и спустя какое-то время он услышал: «Сейчас есть».

МОЙЕРС: Но разве нельзя относиться к компьютеру исходя из того, что Бог присутствует во всем? Если речь не идет о каком-то особом, избранном откровении, Бог присутствует всюду, включая и компьютер.

КЭМПБЕЛЛ: Воистину так. На экране происходят чудеса. Вы когда-нибудь заглядывали внутрь компьютера?

МОЙЕРС: Нет. И не собираюсь.

КЕМБЕЛЛ: Это невероятно! Целая иерархия ангелов, и все – на платах! И эти маленькие трубочки – это чудеса! С компьютером у меня связано одно открытие относительно мифологии. Вы покупаете определенную компьютерную программу с целым набором знаков, с помощью которых вы достигаете своей цели. Если вы начинаете забавляться со знаками, которые принадлежат другой программе, у вас ничего не получается. То же самое и в мифологии: если вы имеете дело с мифологией, в которой метафорой тайны является отец, у вас должен быть другой набор знаков, чем тот, который вам нужен, если метафорой мудрости и тайны мира является мать. Они оба прекрасные метафоры. Ни то, ни другое не является фактом. Это метафоры. Словно Вселенная была моим отцом. Словно Вселенная была моей матерью. Иисус сказал: «Я есмь путь и истина, и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Отец, о котором он сказал, – это библейский Отец. Возможно, прийти к Отцу можно, только идя путем Иисуса. Но, с другой стороны, представьте, что вы идете путем матери. Вы также можете предпочитать пакет программ Kali , гимны в честь богини и тому подобное. Это всего лишь другой способ раскрыть тайну вашей жизни. Нужно понять, что каждая религия – это своего рода пакет программ, имеющий свой собственный набор знаков. Если человек действительно вовлечен в религию и строит на этом свою жизнь, ему лучше оставаться с той программой, которая у него есть. Что же касается такого парня, как я, который любит играть с программами… Что ж, я могу бегать туда-сюда, но, возможно, у меня никогда не будет опыта, сравнимого с опытом святого.

МОЙЕРС: Но разве некоторые великие святые не заимствовали что-то, откуда только могли? Они брали отсюда и оттуда и создавали новые программы.

КЭМПБЕЛЛ: Это называется развитием религии. Вы можете увидеть это в Библии. Поначалу Бог был просто самым могущественным из многих, всего лишь местным богом какого-то племени. А потом, в VI веке, когда евреи оказались в Вавилоне, возникла идея спасителя мира, и библейское божество обрело новое звучание. Сохранять старую традицию можно лишь при одном условии: если обновлять ее в соответствии с возникшими обстоятельствами. Во времена Ветхого Завета мир, простиравшийся на несколько сот миль вокруг центров Ближнего Востока, был похож на маленький трехслойный торт. Никто никогда не слышал не только об ацтеках, но даже о китайцах. Когда изменился мир, должна была трансформироваться и религия.

МОЙЕРС: Но мне кажется, что именно этим мы сейчас и занимаемся.

КЭМПБЕЛЛ: Это на самом деле то, что мы должны были сделать. В моем представлении то, что сегодня происходит в Бейруте, это настоящий ужас. Там представлены три великие восточные религии: иудаизм, христианство и ислам. А поскольку у них существуют три разных имени для одного и того же библейского бога, они никак не могут ужиться. Они погрязли в своей метафоре и не могут понять ее смысла. Они не могут вырваться из заколдованного круга и не позволяют ему открыться. Каждая группа твердит: «Мы избранные, и у нас есть Бог». Посмотрите на Ирландию. Протестанты появилась в Ирландии в XVII веке после того, как страна была завоевана Кромвелем, и католическое большинство не приняло их. Католики и протестанты в Ирландии – это две разные социальные системы, две разные системы ценностей.

МОЙЕРС: И каждой нужен новый миф.

КЭМПБЕЛЛ: Каждой нужен свой собственный миф. По полной программе. Возлюби своего врага. Не судите, да не судимы будете. В буддизме все это есть. В мифе. Все это уже есть.