Мария-Луиза Франц - Психэ и материя

Эти деструктивные тенденции набрали свою окончательную силу в семнадцатом веке одновременно с тем, как была отброшена гипотеза о Мировой душе и оживленной ею природе. Именно поэтому в своем сновидении Юнг возвращается в семнадцатый век, чтобы восстановить утраченное алхимическое знание. В это время Декарт провозглашает свою «идиотскую фантазию с часами», как назвал ее Юнг, то есть идею о том, что Бог некогда создал мир неизменным и что он с тех пор, подобно механическим часам, идет себе неким раз и навсегда предопределенным путем. Декарт доказывал эту точку зрения фразой «Бог придерживается тех правил, что установил однажды сам», другими словами лишив Бога его творческой составляющей. Интересно, кстати, что эта идея все еще остается скрытой за детерминизмом естественных наук — все мы помним тот отчаянный возглас Эйнштейна, когда он впервые столкнулся с открытиями Бора в квантовой физике: «Бог не играет в кости!». Бог и сейчас не играет в кости? Разумеется, нет, если это бог закона. Но есть и другой бог, о котором Гераклит сказал:

Бог закона — единственный образ Божий и правда не дозволяющий Богу меняться, ведь в остальных цивилизациях Бог так и остается творческим началом.

Позднее, когда детерминизм в науке получил, так сказать, роковой для себя удар, некоторые физики, такие, как Вольфганг Паули, начали верить в симметрию. Симметрия стала одной из Божественных форм — очередным воплощением стабильности и неизменности. Когда Паули услышал по телефону, что принцип равенства был нарушен вследствие слабого взаимодействия, он воскликнул: «Но значит Бог — левша?». Вы можете представить себе его шок?

В семнадцатом веке теология, закаленная в полемике с Контрреформацией, стала догматичнее прежнего и научный рационализм в ней окончательно окостенел, слившись с предубеждением, что материя управляется механическими законами. Где было место души во всем этом, Мировой души, того, что Юнг назвал коллективным бессознательным или Объективной Психэ? Ее существование попросту отрицалось в угоду лишь сознательному Эго. Именно с Эго Декарт соотнес свою мыслительную функцию — cogito, ergo sum — а Спиноза и Гегель — с интуицией. Боги органов исчезли и вместо этого человек оказался в замешательстве касаемо местонахождения субъективной Психэ, была ли она, допустим, в надпочечниках, в сердце, в мозгу, в конкретных областях мозга и так далее. А когда они не нашли ее там, то за дело принялись многочисленные ученые!

Месть отброшенного материнского архетипа простиралась еще дальше. Во всех научных концепциях возобладал строгий конкретизм, нанесший религиозному мировоззрению тяжелый удар. Юнг сам в первую очередь открыл, что религиозные утверждения имеют чрезвычайно мало общего с конкретной точкой зрения, парадоксально свидетельствуя в пользу автономной реальности души. Рационализм, тем не менее, повергал одни форпосты веры за другим, сначала в протестантских странах, а затем и в католических (при активной поддержке Папы Павла VI). Сейчас вообще кажется, что Фрейд, провозгласивший в свое время религию невротической иллюзией, одержал окончательную победу. Его, кстати, частенько цитируют современные теологи разных вероисповеданий. Но та Мировая душа, объединяющая в себе все божественные силы, звездных богов и звероподобных демонов, где же она ? Люди по-прежнему верят в одержимость демонами, как было во времена инквизиции, это верно, но это лишь негативный аспект, темный налет оккультизма, от увлечения которым Фрейд настоятельно предостерегал Юнга. Протестуя против подъема рационализма, иные романтические философы, такие как Шуберт (Schubert) и фон Гартманн (von Hartmann) — все еще настаивают на существовании так называемой ночной стороны души, как и розенкрейцеры и многие немецкие поэты, однако пребывают они в явном меньшинстве. Крупнейшим достижением Юнга как раз и было повторное открытие реальности Объективной Психэ; благодаря этому началось робкое, слабое, но постепенно крепнущее познание новой реальности. Как часто подчеркивал Юнг, коллективное бессознательное не столько включает в себя психическую структуру всех человеческих существ, но, скорее, оно является вездесущим континуумом, вечным присутствием. «Таким образом, когда нечто происходит в точке А коллективного бессознательного, оно оказывает влияние на все окружающее». Отсюда и странное сходство между европейским и китайским периодами стиля, непостижимое подобие Христа и Кришны или тот факт, что одна и та же идея может прийти в голову двум разным ученым, независимо работающим друг от друга. С этой точки зрения проблема «дух против материи» или «Психэ против материи» приобретает совершенно новый облик. Дух становится динамическим аспектом Объективной Психэ — тем, что движет нами, вдохновляет нас, тем, что рождает внутренние образы в нас (можно назвать его сочинителем снов). Самым же простым проявлением духа, по Юнгу, являются натуральные числа.

Что есть дух как таковой, в своей транспсихической сущности, нам узнать не дано. Материя, в свою очередь, как оппозиция духа, проявляет себя в инстинктивных или даже физиологических процессах, затрагивающих нашу психику; мы можем ощутить материю органами чувств, выделить ее качества, но постичь ее сущность также не сможем. Таким образом, дух и материя — это два равно неизвестных нам аспекта бытия, разделенные нами на внутреннее и внешнее. Нам необходимо проводить здесь дуалистическое разделение, ведь мы имеем перед собой два действующих архетипа — дух-отец и материю-мать. Мы не знаем, что представляют из себя эти области, нам дано лишь чувствовать на себе тот эффект, который они оказывают на нашу психику. Единственная доступная нам реальность — это психическое, непосредственный психический опыт. О нем подозревали уже алхимики, рассматривая материю не только с позиции химического эксперимента, но и с помощью активного воображения, зная о том, что психологическое, эмоциональное состояние наблюдателя оказывает существенное воздействие на процесс работы. Хотя они и знали довольно мало о материи и Объективной Психэ, но уже тогда приписывали материи те качества, которые сейчас характеризуют ее для нас как психологическую проекцию.

Рационализму семнадцатого века удалось все-таки достичь одного; развести дух и материю настолько сильно, что сейчас нам нужно хорошо постараться, чтобы они снова сошлись воедино. Современные физики отмечают, что, когда им удается проникнуть в область микрофизики, они неспособны исключить влияния душевных предрасположенностей наблюдателя на ход того или иного эксперимента. Они должны, так сказать, вернуться к позиции алхимиков, но уже на более высоком уровне. Алхимик, как показал Юнг, работает с проекцией как качеством внешней материи и своим собственным бессознательным: