Мария-Луиза Франц - Психэ и материя

В своей работе о теории S-матрицы, которую доктор Капра был так добр прислать мне, он указывает, что в теории S-матрицы физики отказываются «от идеи фундаментальных строительных блоков материи и всех фундаментальных сущностей вообще» [65]. Вселенная скорее «рассматривается как динамическая сеть взаимосвязанных событий» [66]. Всякая сеть событий, которую мы наблюдаем «в эксперименте, тем не менее, структурирована по определенным правилам. Это законы сохранения. Могут произойти только те реакции, в которых сохраняется четко определенный набор квантовых чисел» [67]. «Возможны только те реакции, которые выявляют „ поток “ [192] Выделение мое. — Прим. авт. квантовых чисел, представляющих паттерны, связанные с кварками, т. е. „двоякие“ характеристики мезонов и „троякие“ характеристики барионов наряду с различными ароматами, которые могут сочетаться, чтобы образовать квантовые числа наблюдаемых адронов» [68]. Как профан в физике, я не могу судить о применениях данных представлений, но мне кажется, что с этой более динамической точки зрения на реальность материи мы можем найти мост к взглядам Юнга на динамику архетипов в бессознательной Психэ. Физика и психология указывают, что качествами материи являются не только топологические структуры, но и числа, поскольку они проявляются как качества психических содержаний. Единственная разница, как мне кажется, в интерпретации этого качества либо только в терминах порядка, либо, как в психологии, еще и в терминах смысла. До сих пор большинство физиков определенно не связывают с порядком никакого смысла. «Двоякость» мезонов — это просто факт без всякого «смысла», если я правильно их понимаю.

Следовательно, здесь мы касаемся разницы между двумя полями науки. Позвольте амплифицировать эту разницу на языке современных физиков. Согласно книге Райера ( Ruyer ) La Gnose de Princeton, некоторые современные физики видят реальность следующим образом: у нас есть прямое сознание себя, состоящее из определенного объема прямой информации. Это не тело, а наше «я». Но если мы посмотрим на другое существо или объект, то не сможем его увидеть, поскольку на самом деле увидим лишь его тело, внешний облик, который называем материей, а не «внутренность», то есть подлинную природу [69], Телесное существование — это только иллюзия или побочный продукт нашего чувственного восприятия. У нас есть два способа получения информации: посредством наблюдения и посредством соучастия [70]. Последнее состоит в участии в транс-пространственных «темах», как это называют. Это очень сходно с идеей Юнга о коллективном бессознательном, которое, по определению, частично транс-пространственно и транс-темпорально; его темы — это то, что мы называем архетипами [71] Бог, например, скорее доступен соучастию, чем наблюдению [72]. Райер также называет эти темы сверхиндивидуальными областями и частями Вселенского Сознания. В противоположность «наблюдаемым», доступные соучастию считаются находящимися вне пространства [73]. Но сами они обладают вневременным аспектом, который, как это выражает Райер, заставляет время быть чем-то большим, чем функционированием пространственных структур; они придают времени направление в смысле стрелы времени и смысл Наука «открывает» мир соучастия, но рассматривает его только с наблюдаемой, «внешней» стороны [74]. Вселенная проявляет «смысл» самим своим существованием, формой и жизнью [75].

Такие идеи современных физиков сильно нас сближают. Ведь юнгианская психология — это по большей части попытка описать то, что доступно соучастию, или человека, как холон смысла, в противоположность некоторым школам психиатрии, который считают человека только «наблюдаемым», не допуская никакой эмпатии или передачи смысла. Аниэла Яффе верно назвала миф Юнга «мифом смысла». Но есть еще большие трудности, поскольку хотя упомянутые физики верят в Бога как в сверхдоменальный предельный разум, с которым можно, так сказать, играть, ставя научные эксперименты, этот ум или космический разум либо не приближается к нашей душе, либо допускает это только частично. Поэтому такие физики по большей части не верят в воплощение и в Христа. Для Юнга, напротив, драматическая встреча человека с персонифицированным образом Бога в душе и есть главный смысл человеческого существования.

Принстонские физики считают Бога космическим местным сверхразумом, настолько превосходящим разум человека, что он не заботится о деталях. Мы бы также сказали: да, Самость — это сверхразум, превосходящий разум человека (Юнг называет его «абсолютным бессубъектным знанием, состоящим из образов»), но это разум коллективного бессознательного. Он безмерно обширен, но не сфокусирован. По крайней мере, на этой планете человек обладает самым сфокусированным сознанием; он может воспринимать отчетливые осознания смысла, которые более «реальны», чем латентные «облака познания» бессознательного. Юнг пишет:

«Поскольку творение не имеет различимого смысла без размышляющего сознания человека, гипотеза скрытого смысла придает человеку космогоническое значение, подлинный raison d’etre. Если… скрытый смысл приписывается Творцу как часть сознательного плана творения, возникает вопрос: зачем Творцу устраивать этот феноменальный мир, если он уже знает, как может в нем отразиться, и зачем ему вообще в нем отражаться, если он уже осознает себя? Зачем наряду со своим всеведением создавать второе, низшее сознание — миллионы тоскливых зеркалец, если ему уже известно наперед, каким будет образ, который они в себе отразят?

… Он так же бессознателен, как человек или даже больше, поскольку, согласно мифу об incarnatio он действительно считал необходимым стать человеком и предложить себя в жертву» [76].

Бог современных физиков напоминает образ Бога в индуизме, или на Востоке в целом, и, как указывает Райер, действительно подвергся этому влиянию. Взгляды Юнга ближе к западному христианству, хотя он считал его неполным и видел необходимость в дальнейшем развертывании мифа. Это не означает, что одно «истиннее» другого; в этом отношении все дело скорее в темпераменте.

Для западного человека бессмысленность статической вселенной невыносима. Он должен верить, что в ней есть смысл. На Востоке не нуждаются в этом предположении; скорее человек сам воплощает его. Тогда как западный человек нуждается в завершении смысла мира, восточный стремится к целостности смысла в человека, выкраивая мир и его существование с самою себя [77].

Юнг, как видно из этой цитаты, видит задачу человека в завершении смысла природы посредством усилий к осознанности. «Quod natura relinquit imperfectum, ars perficit» [193] Что природа оставила несовершенным, усовершенствует искусство (лат). — Прим. пер. , — как говорили алхимики. Он совсем не был уверен, что смысл будет превалировать. В конце жизни он писал в « Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях »: