Элисон Гопник - Садовник и плотник [litres]

При этом, как и младенцы, изучающие физический, вещественный мир, или дошкольники, изучающие мир психологический, дети школьного возраста всегда надежно защищены от последствий своих поступков. Хотя они уже способны вносить настоящий полезный вклад в семейный котел, они все равно пока что потребляют больше, чем производят. И с каким бы азартом восьмилетний ребенок ни вел бой снежками, с какой бы тщательностью он ни строил домик на дереве или придумывал легенды и предания – от этих сражений, проектов и культурных достижений ничего существенного не зависит.

По крайней мере в том, что касается детей из среднего класса, модель “родительства” привела к появлению печально известной своей перегруженностью школьной жизни, где за уроками следуют дополнительные занятия, а за ними – приготовление уроков дома. Даже социальная жизнь детей и их попытки исследовать мир пристально контролируются и тщательно планируются взрослыми, и все это в целях “формирования” ребенка. Дети пытаются встроить свои самостоятельные исследования в узкие зазоры в этом плотном расписании, но родители им не помогают. А детям, не принадлежащим к среднему классу – то есть очень богатым и очень бедным, – исчезновение публичных пространств для самостоятельного развития причинило еще больший ущерб. Они лишились безопасного и стабильного мира, который можно было бы исследовать в свое удовольствие, у них теперь нет групп сверстников, вместе с которыми можно было бы экспериментировать. Вместо этого дети из богатых семей живут в мире муштры и контроля, а бедные – в мире хаоса и пренебрежения.

Младшие и средние школьники часто бывают настоящими образцами серьезности и трезвого мышления. Но когда они становятся подростками, снова случается потрясающая вспышка пластичности, разнообразия и беспорядка – как интеллектуального, так и эмоционального. В самом деле, некоторые неврологи утверждают, что в период отрочества возрождаются гибкость и пластичность нейронов, столь характерные для дошкольников. Отрочество, как и раннее детство, судя по всему, предназначено для новаторства и перемен. Отличие в том, что теперь речь уже не идет об исследовании и познании мира в безопасном контексте защищенного детства. Наоборот: если вы подросток, то ваша основная задача состоит именно в том, чтобы покинуть этот защищенный контекст и начать действовать самостоятельно.

Фундаментальный парадокс работы родителей в этот период заключается в том, чтобы разрешать и даже поощрять этот транзит. Будучи родителем, вы потратили годы и годы на то, чтобы самоотверженно защищать своего ребенка от риска. Но когда ребенок становится подростком, вам необходимо разобраться, как превратить его в независимого человека, который сам способен брать на себя риск [231] См. Steinberg 2014. Эта книга представляет собой превосходный и доступно написанный обзор научных трудов о подростковом периоде. В данной главе я во многом опираюсь на нее. .

Как и в раннем детстве, в подростковый период отношения между родителями и детьми становятся особенно бурными и напряженными. Иными словами, подросток способен свести вас с ума не хуже двухлетнего малыша. Так что же может рассказать нам наука о том, как думают и действуют подростки, – и о том, как нам с этим справиться?

“О чем он только думал?” – знакомый каждому вопль души сбитых с толку родителей, которые пытаются постичь, почему их подросток ведет себя так, как он себя ведет. Как мог их мальчик, который всегда так рассудительно и подробно объяснял, почему ни в коем случае нельзя выпивать за рулем, устроить ДТП в пьяном виде? Почему их девочка, которая абсолютно все знает о контрацепции, вдруг обнаруживает, что беременна от парня, который ей даже не особо нравится? Что случилось с их одаренным, творческим ребенком, который прекрасно учился в средней школе, а теперь бросил колледж, не задерживается ни на одной работе и по-прежнему живет с родителями?

Преобладающая теория, которую неврологи предлагают в качестве объяснения особенностей отрочества, иногда именуется теорией двух систем [232] Dahl 2004; Steinberg 2004. . Ее основная идея состоит в том, что существуют две отдельные нервные и психологические системы, которые, взаимодействуя, превращают ребенка во взрослого. Первая система работает с эмоциями и мотивацией. Она очень тесно связана с биологическими и химическими изменениями во время пубертатного периода и задействует области мозга, которые откликаются на вознаграждение. Эта система и превращает в целом уравновешенных десятилетних школьников в беспокойных, буйных, раздираемых эмоциями подростков, которые отчаянно пытаются достичь всех целей сразу, удовлетворить все свои желания и испытать все ощущения.

Позже, когда подростковый период заканчивается, эта мотивационная система снова выключается, и неугомонные подростки превращаются в относительно уравновешенных взрослых. У данной системы есть характерная и довольно зловещая черта: когда дети вступают в подростковый период, то количество несчастных случаев, преступлений, самоубийств и случаев употребления наркотиков резко возрастает, а когда подростковый период заканчивается, снова спадает до прежнего “детского” уровня.

Исследования, которые провел нейрофизиолог Б. Дж. Кейси, показывают, что подростки безрассудны не потому, что недооценивают риски, но потому, что переоценивают вознаграждения – точнее, считают их более “вознаграждающими”, чем взрослые [233] Casey, Jones, and Hare 2008. . Центры вознаграждения в мозге подростка гораздо более активны, чем эти же участки у детей и взрослых: вспомним неимоверную интенсивность первой влюбленности или неповторимую эйфорию победы в школьном турнире по баскетболу.

Но больше всего тинейджеры жаждут социального вознаграждения, особенно уважения со стороны сверстников. В одном исследовании подростки выполняли на автомобильном симуляторе задание, требовавшее очень рискованного вождения, при этом их мозг сканировался магнитно-резонансным томографом. Визуализация показывала, что системы вознаграждения в их мозгу вспыхивали ярче, если они считали, что другой подросток наблюдает за их действиями; кроме того, в такой ситуации они были склонны больше рисковать [234] Gardner and Steinberg 2005. .

С эволюционной точки зрения все это имеет большой смысл. Как мы уже видели, одна из самых характерных эволюционных черт Homo sapiens – необычайно долгое и защищенное детство. Но со временем нам приходится покинуть безопасный кокон жизни с родителями, взять то, чему мы научились, будучи детьми, и применить это знание в реальном взрослом мире. Стать взрослым – значит покинуть мир ваших родителей и начать прокладывать собственный путь в будущее, которое вам предстоит разделить со сверстниками.