Татьяна Бабушкина - Что хранится в карманах детства

На самом верху горки таящихся в Сундучке секретов лежит многоголосица взрослого и детского языка. Александр Мелик-Пашаев обращает внимание на то, что в работах взрослых художников сохранены детские черты, а в рисунках детей проявляются поразительно взрослые детали, непонятно как освоенные недетские техники и смыслы. Так и в пространстве многоголосицы взрослым понятиям удается найти детский образ.

Дальше нам под руку попадается что-то очень маленькое, но на самом деле — больше большего. Это вопрос о темпо-ритме взрослого и детского мира и о том, что скучно, что празднично. К большой печали, часто смысл праздника сводится к тому, чтобы сделать его логически гладким, без запинок и повторений. Детям же сообщают, что у них праздник. Они рады и тому, если не считать, что пропуск реплики может запомниться выросшему зайчику на долгие годы. Но стоит оглянуться в себя, оставить организационную спешность и правильность, сразу видно — то, что скучно взрослому на празднике, интересно ребёнку, и наоборот.

Ничто не радует детей так, как, казалось бы, нескончаемые повторы их поразившего. Мы ставили в Екатеринбурге на языке домашнего спектакля «Полторы комнаты» Иосифа Бродского, переоборудовав зал под дом с предметами тех размеров, которые устраивали детей. Любимые вещи были большими, нелюбимые — маленькими. Там было и живое кресло. Мягкое, бархатное, оно покачивалось, и на него можно было сесть, предварительно ласково поздоровавшись, на что кресло в свою очередь отвечало. Можно было сказать ему несколько приятных вещей, после которых кресло принимало малыша, играло и не отпускало, пока с ним не обойдутся достойным доброжелательством. Так вот, пока все семьдесят детей в кресле не покачались, чуть было окончательно не утомив родителей и Патю (само кресло), праздник не отправился дальше. Но самим непосредственным участникам ничуть не было скучно, ими каждый последующий эпизод встречи с креслом воспринимался как продолжение своего опыта, как 5-я, 6-я, 10-я серия любимого мультфильма.

Часто замечаю, как склонны дети на празднике к любованию. Светящийся снеговик, ледяной домик, прозрачный конфетный замок или статично освещенные сцены рождественского теневого театра вызывают замирание, нарушая ход взрослого линейного сценария. И пока их не позовут в следующий отрепетированный монтаж, дети успевают проделать важнейшую работу детства — они созерцают…

А дальше лежит то, что вовсе в сундучке и не помещается:

Творческая территория ребёнка или пространство халабудной педагогики

На юге халабудой называется маленький домик, размером в сарайчик. В педагогике — домик, сотворенный из одеял, открытых зонтов, столов, занавесок, домик, созданный ребёнком по своему размеру и подобию, ребёнком, ищущим уюта и защищенности.

Как в это можно играть? Для этого стоит вспомнить «придумку» Шацкого — сказку на местности. И, по совету Джанни Родари, «калькировать» её, взяв хотя бы того же Винни Пуха и его компанию. А чтобы персонажей хватило на всех, предложите детям быть Винни, Тигрой, Осликом по желанию и в любом количестве. И каждое множественное животное поселите в отдельный домик. А потом, взяв, к примеру, сюжет о кормлении Тигры, с которой непонятно что делать (ведь ни меду не ест, ни вкусных желудей) осуществите сюжет гостевания от одной халабуды к другой, со все увеличивающимся количеством участников. Но это уже потом… Главное произошло вначале. Когда дети, не спеша, обживали свои домики по законам извечного жанра дочки-матери.

В глубине сундучок больше напоминает кладовочку. Здесь можно найти самые обыкновенные предметы: клубок ниток, картошку, башмак, лодку… Но стоит их достать по отдельности, как мы можем увидеть обычный предмет в необычном измерении, где он выступает как главный герой события.

Мы постоянно говорим о диалоге ребёнка с миром, но часто первое слово отдаем себе или ребёнку. А мир взирает, слушает и молчит. Поэтому многие наши встречи носят имена предметов, от лица которых ведется игровое повествование. Дерево, Яблоко, Хлеб, Письмо, Колесо, Стрела могут рассказать нам массу интересных вещей…

Достаем и невидимое, но значимое, идущее прямо в сердце. Это запахи праздников. Оказывается, ванилин хорош не только в пирогах, но и на руках взрослого. Он радует и успокаивает одновременно. А вот пряничный домик можно покрасить, на манер забора Тома Сойера, цветной глазурью с корицей. Кожица мандаринов — самые запоминающиеся духи детства. А прогоревшие бенгальские огни рядом со взрослым пахнут доверительностью.

В сундучке каким-то образом разместился

Заповедник детского слова

Ибо главная беда человека растущего, читающего, думающего, которая очень скоро проявляет себя и оставляет неизгладимые последствия — это опыты по скорочтению, раннему овзрослению, проводимые частью современных взрослых. А если к этому прибавить их настойчивое стремление к ценности результата и невнимание к бескорыстности процесса, мы получаем или человека молчащего, или повторяющего, или пускающего в ход печально упрощенный запас невзрачных слов.

Важные моменты в детстве часто просты и незатейливы. Если взять обычный платок или большой шарф мамы, натянуть и превратить его в занавес, героями действия могут стать самые родные предметы. Если достать празднично яркие, помытые до отшлифовки овощи или фрукты, добавить пучки зелени, и волшебной палочкой поваренной сказки превратить детей в говорящие картошки-морковки… Если набраться терпения и поддержать их аплодисментами семейного зала, постепенно можно услышать импровизированную художественную, сочиняющую и творящую детскую речь, освобожденную от скованности и оценки.

На самом дне сундучка лежат различные выкройки формы встреч с малышами. Это и фрагменты пантомимы, и домашний театр, и теневой театр, длинные рулоны совместных рисунков, клубки игр, краски карнавализации, ящички с кухонным театром, пальчиковым театром, театром Света, мешочки подарковой культуры и всякая необходимая разность, от пуговиц и камешков до вощины и раковин…

Взрослый, бережно хранящий такой сундучок в себе, несет детям обаяние предмета, который провожал не одно поколение, а значит, и впитал в себя отношение и стал живым…

Не забудь захватить фонарики

и воздушных змеев для того,

чтобы отмечать направление движения,

более удобную одежду, обувь, лунные часы,

сказки для подбадривания, гербарий, ветер в волосах,

шашки, бумажные зонты от солнца.

Ведь дорога петляет между весной и осенью,

через зиму, под летом…

Горан Петрович «Атлас, составленный небом»

Давным-давно, в ту пору, когда каждый глоток философского осмысления простых вещей было очень трудно достать, мне посчастливилось познакомиться с размышлениями Эвальда Ильенкова о родовом предмете.