Павел Симонов - Метод К.С. Станиславского и физиология эмоций

Высшие формы обобщения предполагают развитую способность к анализу, к выделению у ряда предметов их общих и притом существенных признаков. Подобный анализ требует участия тормозного процесса, тонких дифференцировок, сложных индукционных отношений. При искусственном ослаблении тормозного процесса наблюдается постепенный переход к более низким формам, обобщения по цвету, по форме предметов и т. д. (М.M. Кольцова, 1955).

Обобщающая функция слова, как наиболее сложная, является наиболее «хрупкой» , наиболее «ранимой» . Если мы выработали у человека условный сосудистый рефлекс на слово «дом» , то вначале сосудистую реакцию будут давать как слова, сходные с условным сигналом по смыслу (the house), так и слова, сходные по звучанию (дым). По мере упрочения условного рефлекса звуковая генерализация исчезнет (затормозится), а смысловая останется. Если мы дадим испытуемому снотворное, выявятся обратные отношения: смысловая генерализация нарушится, слово the house перестанет давать условный эффект, а более примитивная звуковая генерализация (дом-дым) окажется налицо (Л.А. Шварц, 1954). Нарушения обобщающей функции слова отчетливо выступают у психических больных (А.Д. Зурабашвилли, 1953; Н.Н. Трауготт, 1957). Задача назвать одним словом од однородных предметов оказывается непосильной для некоторых больных, страдающих шизофренией (Н.В. Виноградов и I А. Рейсер, 1953).

Таким образом, обобщение является одним из характернейших признаков словесного раздражителя, качественно отличающих его от раздражителей первой сигнальной системы. Здесь-то мы и встречаемся с закономерностью, имеющей исключительное значение для предмета нашего исследования. В лаборатории профессора Н.И. Красногорского (1952) был поставлен следующий опыт. У ребенка был выработан условный пищевой рефлекс на слово «грач» . Это слово, как правило, давало семь-восемь капель слюны. При испытании слов с различной степенью обобщения оказалось, что слово «птица» дает десять капель, «летают» — четыре-пять капель, «живут» — одну каплю. Экспериментатор имел возможность наблюдать, как по мере нарастания степени обобщения вегетативная условная реакция становится все меньше и меньше. Аналогичные факты наблюдал А.Д. Зурабашвили (1955). В опыте с кожно-гальваническим рефлексом слово «иголка» давало больший эффект, чем слово «укол» . Следует признать, что существительное «иголка» обладает более конкретным содержанием, чем существительное «укол» . Чем выше уровень абстракции или иными словами, чем больше отдаляется словесный сигнал от непосредственного чувственного впечатления, тем слабее вегетативная реакция. Указанное правило нетрудно продемонстрировать в опыте над читающим эти строки. Я говорю: «лимон» . Вы прекрасно понимаете, что речь идет о предмете, хорошо вам знакомом, вы усваиваете предметно-логическое содержание данного словесного сигнала. Но вот я говорю: «Представьте себе, что вы берете лимон, острым ножом разрезаете его на ломтики, видите как сок стекает по лезвию ножа. Потом вы берете один влажный от сока ломтик, макаете его в сахар и кладете в рот» . Сознайтесь, что в данную минуту ваш рот наполнился слюной? Что я сделал? Своим словесным описанием я постарался вызвать у вас чувственное (зрительное, вкусовое, осязательное) представление о лимоне. Я хотел добиться не только логического, но и чувственного восприятия словесных сигналов. Это и позволило мне получить вегетативную слюноотделительную реакцию.

Для того чтобы словесное воздействие сопровождалось выраженным вегетативным эффектом, оно должно содержать в себе словесное обозначение не только безусловных, но и условных раздражителей. Условный раздражитель, будучи несущественным, безразличным для организма по своей физической природе, является сигналом важных безусловных воздействий (боль, пища, враг и т. д.). Казалось бы, что именно словесному обозначению этих важных воздействий, т. е. словесному обозначению безусловных раздражителей, должно быть отдано предпочтение. Однако физиология располагает фактами, свидетельствующими о том, что нередко условный раздражитель дает эффект, значительно превосходящий по своей величине эффект безусловного раздражения. Это особенно относится к тем случаям, где условный раздражитель является сигналом какого-либо угрожающего, разрушительного воздействия.

В 1935 году Э.А. Асратян вырабатывал у собаки условный оборонительный рефлекс с помощью болевого раздражения лапы электрическим током. Опыты показали, что на условный сигнал (вспышку лампочки) собака отвечает бурной двигательной реакцией, превосходящей рефлекс на раздражение электрическим током. Более того, оказалось, что применение тока тормозит условную оборонительную реакцию, успокаивает собаку, впоследствии аналогичные факты были получены и другими исследователями (Б.И. Ходоров, 1955 и др.). Анализируя результаты опытов Э.А. Асратяна, И.П. Павлов вспомнил русскую народную пословицу: «Не так страшен черт, как его малюют» .

Врачами давно было замечено, что люди, которым предстоит хирургическая операция, гораздо болезненнее реагируют на ожидание этой операции, на приготовление к ней, чем на само оперативное вмешательство. Н.Н. Малкова (1952) измеряла кровяное давление у больных во время введения им лекарственных веществ. Оказалось, что при ожидании укола, при виде шприца, при словах сестры: «Сейчас будет укол» , кровяное давление поднимается гораздо выше, чем в момент укола. Напротив, укол снижает повысившееся кровяное давление до исходного уровня. При исследовании кожно-гальванического рефлекса у здоровых людей оказалось, что слова «иголка» и «укол» дают реакцию, скрытый период которой меньше, а величина больше, чем у реакции на непосредственное раздражение иглой. У больных, страдающих шизофренией, наблюдаются обратные отношения, что связано с нарушением деятельности второй сигнальной системы в процессе заболевания (А.Д. Зурабашвили, 1955). П.К. Исаков исследовал различные физиологические функции у людей, выбрасываемых из катапульты (специальное приспособление для спасения летчиков на реактивных самолетах). Исаков убедился, что максимальные физиологические сдвиги имеют место в момент, непосредственно предшествующий катапультированию. Само катапультирование способствует нормализации функций.

Интересные опыты были поставлены А.В. Напалковым (1953). Сильные устрашающие раздражители — выстрел, подтягивание на лямках к потолку — вызывает у собак повышение кровяного давления. Через некоторое время давление возвращается к нормальным цифрам, причем по мере повторения устраняющих процедур давление повышается все меньше. Когда же А.В. Напалков стал применять слабые раздражители, сочетавшиеся с действием сильных, не подкрепляя их устрашавшей процедурой, у собак возникло стойкое повышение кровяного давления, болезненное гипертоническое состояние.