Мария-Луиза Франц - Архетипическое измерение психики

Еще одна возможность в представленной сказке состоит в том, что наблюдение за черной женщиной имело такие печальные последствия, потому что девушка была одна, когда увидела темную фигуру «Я», все еще не имея связи с королем, то есть, пока она находилась в состоянии без возможности для духовного понимания, которое помогло бы ей отнестись к опыту с пониманием. Возможно, именно по этой причине судьба привела ее в первую очередь к союзу с королем, прежде чем состоялась вторая фаза ее противостояния с черной женщиной. В королевском дворе молодая королева приносит мальчика. Она сама становится матерью, и в этот момент появляется проблема «темной матери». Символ мальчика, увиденный в рамках женской психологии, указывает на потенциальность сознательного, творческого предприятия, которая здесь оживает, но в то же время кажется вновь разрушенной злым ударом судьбы [197] В следующих замечаниях я предполагаю знакомство с проблематикой анимуса и поэтому отсылаю читателя к основному очерку Эммы Юнга «Эссе о проблеме анимуса» в «Анимусе и Аниме» (Analytical Psychology Club of New York, 1957). Эмма Юнг подробно рассказывает об этой бессознательной духовности, то есть об анимусе в женщине, там же, стр. 319fi: «Где мужчина борется с проблемами, женщина развлекается решением головоломок, где он достигает знания, женщина — содержания с верой или суевериями, или делает исключения… Так называемое принятие желаемого за действительное также соответствует определенному уровню духовного развития». Это существует как сказочный мотив, часто характеризующий прошедшее время, когда это функционировало, «в то время, когда желал еще работать»… Гримм указывает… связь между желанием и мышлением: «…Желание — это измерение, излияние, дарение, творческая сила; конструктивная, воображающая, мыслящая сила; таким образом, также воображение, идея, образ, форма. И в другом месте: существенно, на санскрите — маноратха, колесо ума; желание поворачивает колесо мыслей». Ср. далее о связи между желаниями и феноменом синхронистичности (магией) С.G. lung and W. Pauli, Natureklarung und Psyche (Natural Explanation and Psyche) (Zurich, 1952); and C.G. Jung, «Synchronicity: An Acausal Connecting Principle», in cw 8, para. 956. О мальчике, как символе развития женского маскулинного компонента Emma Jung, «Essay on the Problem of the Animus», p. 29. . Тот факт, что осуществляется три рождения, указывает на динамический элемент [198] Cp. C.G. Jung, Seminare tiber Kindertraume, pp. 220f. See also A Seminar with C.G. Jung. . Различные детали уже показали, что существует что-то вроде скрытого духовного элемента, связанного с черной женщиной. На это намекает повозка, «управляемая духом», чтение книг молодыми черными женщинами (в другом варианте) и самореализующееся принятие желаемого за действительное, которое возможно в замке черной женщины [199] Мы могли бы также думать о гномах в параллели «Зеленая Дева», которые являются свидетельством творческой активности бессознательного. . Но этот духовный элемент, пока он является частью царства черной женщины, кажется очень двусмысленным, в сомнительной близости к черной магии и колдовству. Наконец, в царстве сознания (королевском дворе) он трансформируется через новое рождение в творческую духовность [200] В «Зеленой Деве» отец трех мальчиков — король, но он в то же время появляется, как золотой олень, проклятый, на стороне зеленой девы. Он является фигурой враждебности, которая напоминает «дух Меркурия» как cervus fugitivus (бегущий олень). Cf. С.G. Jung, Alchemical Studies , cw 13, para. 259, p. 211. .

Но именно в этот момент проблема черной женщины образовалась вновь на предельном уровне интенсивности, и благодаря своей настойчивой лжи королева не только теряет своего ребенка три раза, но также поражена глухотой, немотой и слепотой, и попадает под подозрение в детоубийстве. Она как бы идентифицирована снаружи как черная женщина, ужасная мать, и она теряет все возможности для самовыражения и контакта с людьми. Будто бы она теперь была в запретной комнате. Толкование на личном уровне соответствует состоянию тяжелой депрессии, если не психологической диссоциации [201] Профессор Б. Клопфер однажды указал мне в устном сообщении, что это собрание архетипов вполне может стоять за послеродовыми психозами, ход которых отличается и менее опасен, чем у обычных психозов. Было бы целесообразно изучить это более внимательно. . И хотя королева в этой критической ситуации рождает ребенка еще дважды, то есть, несмотря на то, что ее положительное женское существо сохранено, оно не может выйти на свет, потому что «тень» черной женщины покрывает ее полностью. Нам следует помнить о том, что почти сверхъестественное и героически жертвенное упорство королевы в ее лжи означает то, как настойчиво она сознательно жертвует одним из самых глубоких женских инстинктов, материнским чувством к своему ребенку. Процесс индивидуации ведет здесь к жертве и, таким образом, к осознанию предельной степени слепой инстинктивности материнства [202] О жертвоприношении как процессе осознания, см. С.G. Jung, Psychology and Religion, cw 11, paras. 381ffi, pp. 252ff. , и именно эта жертва «искупает» архетип темной матери через этот процесс осознания, другими словами, возвращает его, в фигуре новой королевы, к осмысленной психической функции [203] Об этом усвоении архетипа, не через выживание его инстинктивного аспекта, а, скорее, осознании его «духовного» полюса С.G. Jung, The Structure and Dynamics of the Psyche, cw 8, paras. 415f. Смотри также эссе Юнга «The Psychological Aspect of the Mother Archetype», in cw 9/i, p. 98. .

Во время этого последнего испытания теща молодой королевы, мать короля, внезапно появляется в роли отрицательной фигуры и помощницы черной женщины в ее роли мучительницы, так что в течение дня и открыто девушка страдает от старой королевы, а ночью и втайне от черной женщины. Сам по себе этот эпизод, когда королеву ложно обвиняют в детоубийстве, является хорошо известным старым мотивом [204] Cf. B-P, vol. 1, p. 20. , который возник из средневековья и найден как элемент сюжета многих других сказок, хотя и в ином отношении к общему значению [205] Например, сказка Гримм «Пестрая шкурка» (Allerleirauh). Смотри так же связанные параллели в B-P, vol. 2, рр. 45ff; так же в тюркской сказке «Волшебный конь», где ночной похититель детей, дэв, это фигура анимуса. . Однако двойственность клеветницы относительно редка. Русская параллель с настоящей сказкой, переработанная с христианской точки зрения, меняет мотив следующим образом: героиня в этом случае называется «Марьюшка» и является крестницей Пресвятой Девы Богородицы Марии. В запретной комнате девушка видит, что ее крестная носит и пеленает ребенка Христа и ставит его на трон. Позже, когда Марьюшка стала королевой, Пресвятая Дева увещевает ее признаться в нарушении ее повеления, и она наказывает девушку за ее ложь тем, что она каждый раз отрывает у ребенка руку или ногу, вставляет ее в рот матери и исчезает с ребенком. Это приводит к тому, что ее муж отказывается от нее. Когда она наконец признает правду, она получает обратно своих детей и, в конце, своего мужа тоже [206] Из Russische Marchen , same collection, no. 51. То, что невероятная брутальность Девы Марии не считалась отталкивающей, поражает! . Эта параллель освещает секретную идентичность ночного появления женской фигуры и женщины-клеветницы, которая в течение дня изображает королеву как детоубийцу [207] В «Зеленой Деве» мотив структурирован как в «Марьюшке». . Когда черная женщина искуплена в сказке, которую мы выбрали в качестве основной версии, старая королева сжигается как ведьма. Она представляет собой чисто «деструктивный» (ограниченный по времени; теневой аспект самой черной женщины.