Леон Шерток - Рождение психоаналитика. От Месмера до Фрейда

Фария хорошо понимал, что эти процессы вовсе не обязательно принимают форму мысли, иногда они проявляются и в форме симптома:

«Скорее подавление тревоги и страдания, нежели радости и удовольствия, является обычной причиной образования камней, которые врачи иногда обнаруживают, вскрывая трупы людей холерического и легко возбудимого темперамента… Я также полагаю, что по той же причине появляются опухоли груди у большинства женщин, страдающих этим недугом» {393} .

Таким образом, Фария выступает как основоположник психосоматических исследований в связи с образованием симптомов.

Уже выдвинутая Месмером идея некоего универсального флюида, способного восстанавливать равновесие между различными органами, предвосхищала динамическую психофизиологию. У Фарии, как и у Пюисегюра, Бертрана (1823) и Шарпиньона (1841), эти догадки получают свое дальнейшее развитие.

Итак, в эпоху животного магнетизма и вплоть до середины XIX века были сделаны следующие наблюдения в области бессознательного:

1. Бессознательное состояние отлично от сознания, поскольку его «память» гораздо обширнее.

2. Человек, погруженный в сомнамбулический сон, после пробуждения не помнит, что происходило с ним во время сна.

3. Интеллектуальные способности в искусственно вызванных необычных состояниях часто завышались (вследствие чего многие магнетизеры были введены в заблуждение уверениями своих пациентов в их необычных способностях).

4. Бессознательное предполагает более острую чувствительность вегетативной нервной системы, нежели сознание; оно может оказывать непосредственное влияние на сознание.

5. Чувствительность к внешним впечатлениям в бессознательном состоянии иная, нежели в состоянии бодрствования; в частности, при этом наблюдаются явления гиперестезии или гипоестезии, а также анестезии.

6. В бессознательном состоянии можно наблюдать изменения мышечного тонуса: расслабленность или, наоборот, ригидность различных частей тела.

7. Индивид наиболее внушаем в сомнамбулическом состоянии. Он склонен поддерживать контакт только со своим магнетизером.

8. Бессознательное иногда воздействует на сознание.

Хотя точные наблюдения постоянно велись до середины XIX века, однако при этом многие магнетизеры были введены в заблуждение своими пациентами и начали утверждать, что получают откровения с того света, стали заниматься столоверчением и т. д., дискредитируя тем самым магнетизм, который должен был возродиться уже под другим именем — именем гипнотизма.

Вплоть до середины XIX века магнетизм, несмотря на регулярные доклады академий, оставался где-то на периферии науки, не будучи включен ни в психологию, ни в медицину.

Шарль Рише {394} [143]не только снял с сомнамбулизма налет мистики, но открыл новый этап в исследовании этого явления, поставив ряд опытов, связанных с выполнением пациентами постгипнотических приказов, и сделав новые важные выводы в отношении общей психологии.

Он показал, что явления, связанные с гипнозом, не столь уж «далеки» от явлений обыденной жизни: все события, происходящие в аномальном состоянии, лишь проясняют то, что случается повседневно.

«Мне хотелось бы обнаружить, — пишет Рише, — это абсолютное бессознательное, которое сколь угодно долго сохраняет в памяти то или иное воспоминание, даже если человек, в котором живет это воспоминание, и не подозревает об этом. Это и есть неосознанное воспоминание, сколь странным ни казалось бы нам такое словосочетание» {395} .

Рише смог понять, что эти воспоминания в значительной мере присущи и нормальному человеку, хотя он этого и не осознает; мы считаем себя свободными, хотя наше прошлое постоянно определяет нашу жизнь.

«Допустим, — говорит Рише, — что речь идет не о приказе, выраженном словами, а об особого рода инстинкте. Представьте себе, например, кукушку, которая подкладывает свои яйца в чужие гнезда. Когда кукушка делает это, ей кажется, что она действует по собственному побуждению, ведь она, конечно, никогда не видела, чтобы так поступала другая кукушка… хотя она и не знает причины своих действий, эта причина всецело их определяет» {396} .

Рише объяснял этот феномен «неосознанных воспоминаний» автоматизмом определенных физиологических реакций; и в этом он был предшественником Пьера Жане. Он отмечает также наличие «диссоциаций» в сознании загипнотизированных субъектов: пациенту внушается, что у него вырвали зуб и что ему больно; он вскрикивает от боли, но при этом остается совершенно нечувствительным к каким-либо внешним раздражениям, будь то уколы или щипки {397} .

Все рассуждения Рише направлены на разработку динамической, а не только описательной психологии. Он ищет скрытые причины тех или иных явлений. Его цель не ограничивается установлением реальности того или иного факта, она заключается в том, чтобы понять этот факт, изучая связанные с ним причинно-следственные зависимости. Именно это и отличает Рише от его современников (в особенности в 80-е годы) и делает его одним из великих предшественников Фрейда.

Рише был не одинок в своей догадке о том, что патологические явления по сути мало чем отличаются от нормальных, поскольку в основе и тех, и других лежат бессознательные процессы. Эту точку зрения разделяют многие ученые. Тард, например, замечает:

«Она [периодичность явлений нашей бессознательной жизни] позволяет нам понять, что внутри нас помимо нашего сознания движется множество невидимых колес, время от времени ослабляющих какую-то страшную пружину и взрывающих какую-то заложенную в нас субстанцию, которую мы носим в себе, не ведая об этом. Этот постоянный неустанный круговорот — бессознательная жизнь нашей памяти, наших желаний, наших скрытых чувств, постоянное повторение всего того, что хоть раз вошло в нашу душу благодаря какому-нибудь случайному впечатлению, — происходит в мозговых клетках… Какая-то неизменная волшебная и жгучая печаль, которая всегда пробуждается в душе при наступлении весны и заставляет нас забросить все дела, имеет своим источником любовные муки ранней юности… А в жизни тех бедняг, которые в детстве или юности испытали горькую нужду, тяжкие унижения, жестокое обращение, наступают такие дни, когда в них подспудно зреет необъяснимый гнев, неясная злоба и жажда мести, зависть и алчность» {398} .

Не ограничиваясь одним лишь описанием фактов, Тэн показал, что упорядочение фактов в нашем бессознательном представляет собой определенный динамический процесс:

«Ощущение оживает в образе; чем сильнее ощущение, тем ярче образ. Все, что возникает в первом состоянии, имеет место и во втором, поскольку второе есть лишь возобновление первого. Подобно этому в той борьбе за существование, которую ежеминутно ведут между собою различные образы, именно образ, изначально наделенный большей энергией, обладает в силу породившего его закона повторения способностью в любом конфликте вытеснять своих соперников. Вот почему он сразу же возникает вновь да и затем часто повторяется, покуда законы постепенного угасания и постоянный натиск новых впечатлений не сокрушат его привилегии, а образы-соперники, добившись свободы действий, не обретут наконец возможность самостоятельного развития» {399} .