Манфред Лютц - Жизнь может быть такой простой. Жизнелюбие без одержимости здоровьем

Именно то, что создает психоанализу научно-теоретические трудности и препятствует его большей эффективности как терапевтического метода (неправильное восприятие его как истинного учения и тотального интерпретатора всего мира), как раз и пользуется неограниченным успехом на рынке. Ведь люди с бурной готовностью ищут заполнения религиозного вакуума. Серьезные психоаналитики твердо уклонились от такой настойчивости. Другие, однако, не выдержали почитания их как гуру, предложенного подогретой общественностью, и рекламируют хорошо продаваемые «истинные» психотеории о Боге и мире.

Особенно популярно такое ненаучное злоупотребление у определенных представителей старой религии, не особенно робеющих перед общественностью, которые ввиду застоя в церкви находят утренний религиозный воздух в психообласти. Они взвиваются до психотеологического всезнания. С тем, что немедленно наступающее уважение проявляется тогда не к Богу, а к ним лично, они с болью в сердце примиряются. Среди ярчайших примеров этой тенденции можно назвать Евгения Древерманна. Он, кажется, сам полагает, что является избранным и абсолютно неповторимым пророком, постигшим все истины. Едва ли кто-то другой умудряется бить «иноверцев» и прежде всего критиков так основательно за то, что они недостаточно внимательны к посланию любви, которую он провозглашает. Здесь уже злоупотребляют и психотерапией, и религией.

Но спрос идет на крупные психотеории, которые объясняют все и вся и знают точно, как устроен мир, что истинно, а что нет. Подобная писанина лишь кажется научной, но таковой не является. Эти учения, по мнению Карла Поппера, сфальсифицированы и искажают действительность. Они не являются перспективными в качестве терапевтической техники, так как согласно девизу «Партия всегда права» учение никогда не виновато в неудачах. В них виноваты, естественно, сами пациенты, которые классифицируются как «недостаточно терапевтически мотивированные» или «недостаточно способные к самонаблюдению», – употребительных формулировок из арсенала психотерапевтического поругания клиента в таких учениях хватает.

Клиентура, конечно, ни в коем случае не является только бедной пассивной жертвой. Она сама ожидает не только излечения от болезней, но и высшего счастья в придачу. «Излечим ли мой муж?» На этот вопрос при гриппе можно ответить однозначно «да», что, естественно, не значит, что пациент не сможет заболеть когда-нибудь снова. Однако клиенты психотерапевтов всегда ждут исцеления «навечно» – можно ли обеспечить, чтобы, например, тяжелая депрессия в виде отдельных фаз никогда в жизни больше не повторялась. Естественно, никто не может это гарантировать. Хотя фаза проходит, как грипп, и пациент однажды снова здоров по всем правилам. Но ему этого мало, он хочет гарантий, что с ним больше ничего подобного не случится «никогда». Он ждет «вечного блага» – не меньше и не больше.

Некоторые профессионалы, не раздумывая, идут навстречу таким утопическим ожиданиям людей. И утопическое понятие здоровья в психообласти господствует не только на практике, в отличие от области физического здоровья. Догматические психотеории ведут к явно выраженным представлениям об идеально психически здоровом человеке, а таких людей просто нет. Вследствие этого тех, кто по Ницше способен «следовать своим существенным занятием», при встрече с теориями такого рода подстерегает неопределенное чувство неполноценности. Нечто в этом роде не вполне содействует жизнелюбию. Прочитайте любую психологическую книгу. После такого в большинстве случаев дела будут идти у вас хуже.

Это было бы все еще не так плохо: небольшая самокритика, покорность и скромность еще никому не навредили. Но с этой теорией связаны утопические обещания, что когда-нибудь возможно достичь действительно этого идеального великолепного состояния психического здоровья – психическая сбалансированность, но и эмоциональная подвижность; самоуверенная определенность, но тем не менее самокритичная динамичная готовность к изменениям; одновременное погружение в себя и открытость.

Риск и побочные явления такого понятия здоровья исключительно серьезны. Ведь если принять утопические психоцели за настоящие, то они произведут вечных пациентов, которым необходимо будет проходить бесконечные терапии. Тот, у кого есть психоаналитическое образование, может сразу же вызвать маленькую депрессию у любого счастливого человека короткой беседой о раннем детстве – причем совершенно неважно, каким это детство было. Достаточно комментировать все, что говорит пациент, с выражением участливого сомнения на лице: «Вы улыбаетесь так, что вы этим вытесняете?» Ответственный психоаналитик ничего подобного не будет делать, но теперь имеется достаточное количество непрофессионалов, а иногда хватает соответствующей назойливой газетной статьи на психожаргоне.

Так создаются пациенты, которые нуждаются в терапии. То, что сама терапия ничего общего не имеет с жизнелюбием, а является работой, гуру бизнеса оспаривают. Вместе с тем, конечно, бесконечные терапии – это наиболее сильный удар по жизнелюбию. Тем более что вообще не имеется «посттерапии», в которой можно было бы пожить для пробы. Такие утопические проекты – это злоупотребление психотерапией, что на заслуживающих внимания примерах показал Кристиан Раймер. Здесь могут возникать пожизненные зависимости, так как в действительности окончательное достижение идеала, по определению, исключено.

Сегодня многими смущенными современными людьми психотеории воспринимаются как инструмент, помогающий упростить сложное и запутанное устройство этого мира. Социолог Никлас Луманн относит их к системам. Но системы есть повсюду в кризисе. Тут психоидеологии как раз правы. Однако такие психотеории дают не только уверенность. Как все идеологии, они обладают определенной убедительностью, так что у их представителей или приверженцев часто появляется восторг от того, что теперь они смогут постичь смысл всего. Они полагают, что обладают господствующими знаниями, которые, кажется, объясняют все и вся. Евгений Древерманнбез конца строчит толстые книги обо всем: о мифологии в Египте и о церкви в Восточной Вестфалии, об эволюционной теории и о защите животных, о войне и, естественно, о мире. При этом безудержно ругается действительность и превозносится его собственный идеальный мир, к которому безропотно стремятся его почитатели. Ведь действительность – это враг таких идеологических теорий. Поэтому они не предполагают наслаждений. Никто не может наслаждаться вином, которое должно было бы стоять на столе, но по каким-то причинам, пусть и интересным, там не стоит.