Джозеф Кэмпбелл - Богини: тайны женской божественной сущности

The Archive for Research in Archetypal Symbolism, commentary on record 3Pa.063, см. www.aras.org.

Campbell, Mythic Image , p. 287.

Carl Keréenyi, Asklepios: Archetypal Image of the Physician’s Existence , перевод Ralph Manheim, translator, Bollingen Series LXV.3 (New York: Pantheon Books, 1959), p. 50. [Quoted in Campbell, Mythic Image p. 287.]

[см. Joseph Fontenrose, The Delphic Oracle, Its Responses and Operations, with a Catalogue of Responses (Berkeley and Los Angeles: University of California Press, 1981).]

[Кэмпбелл приводит парафраз из Martin Buber, I and Thou , перевод Ronald Gregory Smith (New York: Scribner, 2000).]

Friedrich Nietzsche, The Birth of Tragedy , перевод Shaun Whiteside (London, England: Penguin Books, 2003). [Кэмпбелл приводит мысль Ницше в своем изложении.]

К невероятной, волнующей тайне ( лат .).

Goethe, Faust , pt. 2, l. 6272.

“The Homeric Hymn 5 to Aphrodite,” перевод H. G. Evelyn-White, Homeric Hymns (Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1998), p. 421.

Harrison, Prolegomena , p. 315–316.

Baring and Cashford, Myth of the Goddess , p. 313.

Амулет с изображением головы Медузы Горгоны.

Как говорят индусы. – Прим. перев .

[Эта глава составлена на основе прочитанной Кэмпбеллом лекции под названием “The Mythic Goddess” 18 мая 1972 (L445); лекции “Classical Mysteries of the Great Goddess I”, прочитанной на симпозиуме 15 января 1982 в Theater of the Open Eye в Нью-Йорке (L756); и лекции под названием “Imagery of the Mother Goddess”, прочитанной 13 августа 1976 в Theater of the Open Eye в Нью-Йорке (L601).]

Samuel Butler, The Authoress of the Odyssey (Ithaca, NY: Cornell University Press, 2009).

Род амфоры.

Harrison, Prolegomena , p. 293.

Harrison, Prolegomena , p. 294.

Goethe, p. 152.

Nietzsche, Also Sprach Zarathustra , “Auf den glückseligen Inseln,” 1883, found at www. zeno.org/Philosophie/M/Nietzsche,+Friedrich/Also+sprach+Zarathustra/Zweiter+Tei l.+Also+sprach+Zarathustra/Auf+den+glückseligen+Inseln.

Илиада, перевод Н. И. Гнедича.

Bhagavad Gīta, 2:2.

Bhagavad Gīta, 2:23.

Aeschylus, The Eumenides , перевод Robert Fagles (New York: Penguin, 1977), pp. 232–233.

Harrison, Prolegomena , p. 216.

Harrison, Prolegomena , p. 214.

[См. Xenophon, Anabasis , 7.8, см. www.fordham.edu/halsall/ancient/xenophon-anabasis. asp.]

Homer, The Odyssey , translated by Robert Fagles (New York: Penguin Classics, 1996) 10.428–40.

≈ 29 000 км/ч.

Frank Budgen, James Joyce and the Making of Ulysses (Oxford, England: Oxford University Press, 1972), p. 17.

[Эта глава составлена на основе прочитанной Кэмпбеллом лекции под названием “The Mythic Goddess” 18 мая 1972 (L445); лекции на симпозиуме под названием “Classical Mysteries of the Great Goddess I”, прочитанной 15 января 1982 в Theater of the Open Eye в Нью-Йорке (L756); и лекции под названием “Imagery of the Mother Goddess”, прочитанной 13 августа 1976 в Theater of the Open Eye в Нью-Йорке (L601).]

Thomas Gospel, 1.108; перевод Guillaumont, Puech, Quispel, Till, and abd al Masih, The Gospel According to Thomas: Coptic Text Established and Translated (New York: Harper & Row, 1959).

First Book of Kings, 11:5.

Book of Genesis, 3:22–24.

[См. Keréenyi, Eleusis: Archetypal Image of Mother and Daughter, перевод Ralph Manheim (Princeton, NJ: Princeton University Press).]

Жрец древнего культа, чье имя означает «факелоносец».

Keréenyi, Eleusis , pp. 54–55.

Harrison, Prolegomena , p. 525.

[Античный миф о Деметре и Персефоне излагается в Гомеровом гимне, посвященном Деметре “Homeric Hymn to Demeter.” См. переводы by Charles Boer or H. G. Evelyn-White.]

Непристойного. – Прим. перев .

Деспина – в древнегреческой мифологии эпитет дочери Деметры и Посейдона Гиппия.

Harrison, Prolegomena , pp. 280–81.

Упанишады: В 3 кн. Кн. 2-я / Пер., предисл. и комм. А. Я. Сыркина. – М.: Наука; Ладомир, 1991. – С. 75–93.

Campbell, The Mythic Image , p. 388.

[Последовательность изображений на чаше Петроассы: Фигура № 1 в короткой накидке держит невод в левой руке. Это Орфей, известный как Орфей-рыбак. Говорят, что Орфея считали Спасителем, точно так же, как и Христа, а из воды он вылавливает нас, рыба – это мы, и он вытаскивает нас из бездны бессознательного, чтобы мы оказались в мире света человеческого сознания. Когда Иисус призвал рыбаков стать своими апостолами, он пообещал им, что они станут «ловцами человеков». В этом случае он использовал связанную с Орфеем метафору, где людей изображали в образе рыб. Затерянные в пучине мечтаний и своих жизней, лишенных просветления, мы подобны рыбам в пучине, мы не осознаем человеческого в себе, и нас нужно выудить на поверхность, подобно тому как рыбак вытягивает неводом рыбу, это и совершает с нами самый главный «рыбак». Фигура№ 3 изображает человека, проходящего инициацию, который приближается к вратам. Он вынимает сосновую шишку из корзины, которую держит на голове страж входа. На плече у него – ворон смерти, поэтому этот человек находится в мире рождения и смерти, а сейчас он попал в священное место, где происходит его инициация, а в руке у него факел подземного мира. Шишка из корзины стража входа привлекает внимание не к самой шишке, предмету внешнего мира, а к семенам, которые в ней находятся. Что важнее – емкость или то, что в ней хранится? Что важнее – тело человеческое или то сознание, которое хранится в нем? Важны не вы и я, а та духовность, которую мы несем в себе в своей жизни. Цель ритуала заключается в том, чтобы оторвать наше сознание от мысли о том, что сосуд, содержащий нашу духовность, имеет значение. Взяв шишку из корзины, стоящей на голове стража входа, проходящий инициацию попадает под покровительство женской фигуры, которая держит маленькую корзинку или сосуд с амброзией. Эта женщина руководит мистериями и ведет неофита к святилищу двух богинь. Деметра восседает с вороном смерти на плече. Ниже, в царстве подземного мира мы видим Персефону, которая символизирует вечный огонь жизни в бездне. Мы не знаем, что именно происходило с человеком, который проходил инициацию, но нам доподлинно известно, кто эти богини, и поэтому нам понятен этот миф. Проходящий инициацию человек от урока, который преподает ему Деметра, мать нашей жизни, переходит к Персефоне, Повелительнице Подземного мира, матери, которая принимает нас в смертный час. Этот опыт завершается, как мы видим, изображением внутреннего состояния человека. Теперь у него появилась борода, его сознание стало более зрелым, а ворон смерти уже позади него. Теперь этот человек прошел инициацию, а богиня Фортуна, фигура № 8, с рогом изобилия, благословляет его.

Вторая инициация изображается с участием фигур № 9 и 10. Фигура № 10 – это Аид, или Плутос, в руке он держит огромный рог изобилия. Он восседает на троне, а у его ног какое-то животное, напоминающее крокодила, который символизирует силы подземного мира. Теперь у проходящего инициацию человека в руке пальмовая ветвь пилигрима. В правой руке у него что-то, по мнению ученых, напоминающее мак, наркотическое растение, которое дарит видения. Какая же инициация предстоит этому человеку? Он должен погрузиться в бескрайнюю бездну жизни. Когда он выходит из царства Аида, то в руке держит пустую чашу, над его головой реют крылья, символизирующие духовность, и тело у него женское. Иными словами, перед нами андрогин. Фигура, которая иллюстрирует эту мистерию, облачена в женские одежды, но перед нами – Геракл. Инициация, которую мы проходим, переносит нас в мир трансцендентной тайны. Мы прошли через пространства временного и вневременного миров. Теперь мы приближаемся к трансцендентной тайне, которая заключена в нас самих, и одна из ипостасей этого – андрогин. Хотя исторически мы – или мужчины, или женщины, в нашем вечном воплощении мы преодолеваем эти границы принадлежности к определенному полу, в сущности, мы воплощаем силу андрогина. Цирцея, царица свиней, познакомила Одиссея с андрогином Тиресием, и вот перед нами две богини свиней, Деметра и Персефона, которые открывают проходящему инициацию человеку тайну андрогина. Другая тайна, которую нужно постичь, – это Кастор и Поллукс, которые выглядят как близнецы, но на самом деле близнецами их назвать нельзя. Их мать зачала: Поллукса как бога, а Кастора – как простого смертного. Поэтому, глядя на них, нам предстоит осознать, что в каждом из нас присутствует и земное, и божественное начало. Как смертные, мы можем быть мужчинами или женщинами, а в бессмертной ипостаси мы – андрогины. Вот в чем заключается глубинный смысл инициации во время этой мистерии: речь идет о нашем бессмертии и о нашей андрогинности в мире вечного. Нам необходимо различать мистические и обыденные аспекты нашей жизни. С мистической точки зрения мы и то и другое, и смертные и бессмертные. Проходящий инициацию человек проходит через бездну Плутоса/Аида и тогда осознает свою андрогинность и собственный дуализм. У Кастора, смертного брата, на плече сидит ворон смерти, и вот человек, проходящий инициацию, готовится к возвращению в обыденный мир, когда он проходит мимо фигур Кастора и Поллукса, он снова изображается с полной чашей. Теперь он выполнил то, что требовалось: он возвращается в мир, живущий по историческим законам, находящийся у одной из противоположностей – со стороны жизни, в конце которой – смерть, но помнит, что он причастен и к бессмертию и что в нем есть и мужское и женское, хотя в мире наблюдаемых феноменальных явлений это не заметно. Теперь его чаша наполнена плодами инициации, а проводница ведет его к трону Аполлона, повелителя света, света сознания, а в руке у Аполлона – лира, которая играет музыку сфер, а у ног его возлежит олень.]