Шэрон Бегли - Не могу остановиться: Откуда берутся навязчивые состояния и как от них избавиться

До 1980-х гг. распространенность обсессивно-компульсивного расстройства оценивалась в 0,005–0,5%. В 20-тысячной толпе, заполняющей Таймс-сквер в утренний час пик, нашлось бы от одного до десяти человек с этим заболеванием, то есть оно считались одним из самых редких психических нарушений. Но в последующие тридцать лет распространенность вроде бы выросла. Причина этого (диагноз ставится неоправданно часто или прежде выявляемость была слишком низкой?) является предметом яростных споров. Как бы то ни было, по оценкам Национального института психического здоровья, ныне у 1,6% американцев в течение жизни разовьется это психоневрологическое расстройство, а 1% взрослого населения, то есть от двух до трех миллионов человек, страдают им в каждый отдельно взятый год. Мужчинам и женщинам оно угрожает в равной степени. Дети болеют в два раза реже: среди лиц моложе 18 лет ОКР поражен один из двухсот. Наибольший риск развития обсессивно-компульсивного расстройства наблюдается в возрасте 10–12 лет, а также в старшем подростковом и раннем юношеском возрасте. В эти периоды мозг переживает бурный рост количества нейронов и связей между ними, а затем удаляет лишние связи, освобождая кору от необязательных синапсов. Это сложный процесс, в котором возможны сбои.

Базовое описание обсессивно-компульсивного расстройства весьма просто. Чтобы соответствовать диагностическим критериям Американской психиатрической ассоциации, нужно иметь угнетающие, повторяющиеся, неотступные мысли или мысленные образы — обсессии, — ощущающиеся как навязчивые и (почти всегда) эгодистонные. Последнее определение обозначает мысли, воспринимающиеся не как естественная часть подлинного «Я», а словно бы внедренные извне неким жестоким кукловодом, дергающим за нейронные ниточки вашего мозга. Они сталкиваются с вашими представлениями о самом себе и о том, что есть истина. При эгодистонности человек отчасти понимает, что навязчивые мысли (что он покрыт микробами, что что-то не так или что с близкими вот-вот случится какое-то несчастье) имеют самую призрачную связь с действительностью [7] Примерно 2–4% людей с обсессивно-компульсивным расстройством не осознают нелогичности или иррациональности своих мыслей. Вследствие этого они терпят компульсию из убеждения, что провоцирующая ее мысль истинна. В таких случаях эгодистонность отсутствует. . Уступив воображаемым требованиям и освободившись от тревоги, человек не испытывает ни радости, ни особого удовлетворения, поскольку он словно исполнил приказание кукловода. Битва за контроль над собственным мозгом была проиграна.

Ощущение, что навязчивые мысли рождаются вне той части разума, которая делает вас вами , не лишает их могущества и не ослабляет тиски болезни. Можно ли вообразить худшее состояние, чем, например, на начальной стадии болезни Альцгеймера, когда человек понимает, что теряет память и рассудок, но ничего не может сделать? Обсессивно-компульсивное расстройство в этом отношении аналогично: пациенты знают, что их мысли — сущее безумие, но это осознание не позволяет справиться с ними. Большинство людей с ОКР отдают себе отчет в том, что кот, только что скрывшийся из виду, не может оказаться в холодильнике, что духовка — выключенная, в чем они убедились пять минут назад, — не может быть включенной и что они не заболеют СПИДом, перестав скрести руки до крови. Вероятность, что их опасения справедливы, бесконечно мала, однако они чувствуют: бесконечно малый не значит невероятный. В результате возникает давящий страх, облегчить который можно лишь повторением действия, и больные сдаются этой потребности — сдаются снова и снова, причем здравая часть их рассудка наблюдает за этим безумием с беспомощным ужасом водителя, утратившего контроль над сорвавшейся в пропасть машиной.

Это второй элемент ОКР — компульсии, повторяющиеся и зачастую ритуализованные действия, которые больной чувствует себя вынужденным выполнять, поскольку подозревает, считает или боится, что в противном случае его навязчивый страх воплотится в жизнь. Люди компульсивно подчиняются приказам обсессии, потому что, если и пока этого не сделать, тревога не даст им дышать, а гормон стресса кортизол будет отравлять мозг, словно разлив токсичных отходов. Спектр компульсивных действий, вынужденно совершаемых больными ОКР, превосходит самые дикие выдумки больной фантазии. Судя по данным специализированных медклиник, наиболее распространенными являются компульсии чистоты (провоцируемая навязчивой мыслью о микробах и других источниках загрязнения) и контроля (следствие навязчивого убеждения в каком-то опасном упущении, например забытой включенной духовке).

Американцы старшего возраста сразу вспомнят самую знаменитую жертву обсессивно-компульсивного расстройства — Говарда Хьюза, промышленника, кинопродюсера, ставшего на склоне лет отшельником. У него развился невыносимый страх микробов и вследствие этого — контактов с людьми, и миллиардное состояние было спущено на выполнение требований компульсии. Например, его инструкция для обслуги по «приготовлению консервированных фруктов» включала девять безумных шагов. На третьем следовало вымыть невскрытую банку, дождаться, когда отмокнет этикетка, и удалить ее, цилиндрическую часть банки тереть «многократно, пока все частицы пыли, остатки этикетки и вообще любые источники загрязнения не будут удалены», а затем обработать «мелкие выемки по периметру» обильной мыльной пеной. Шаг пятый: «Перекладывая фрукты из банки на стерильную тарелку, следите за тем, чтобы ни в какой момент времени никакая часть тела, включая кисти рук, не находилась непосредственно над банкой или тарелкой. По возможности, держите голову, верхнюю часть тела, руки и прочее на расстоянии как минимум 30 см» [8] Психиатр Йэн Осборн описал компульсии Хьюза в книге 1998 г. «Мучительные мысли и тайные ритуалы» (Tormenting Thoughts and Secret Rituals). .

Компульсия чистоты — это нормальное поведение, принимающее гипертрофированные формы у человека, мучимого ОКР. Вероятно, поэтому оно настолько распространено. Компульсивный контроль также отражает нормальные мотивы, раздутые обсессивно-компульсивным расстройством до иррациональной степени. Навязчивая мысль — «что-то не так» — терзает жертву, пока не будет выполнено определенное действие (убедиться, что заперта дверь или выключена духовка, сдать назад и удостовериться, что машина подпрыгнула ни на чем ином, как на «лежачем полицейском»). Совершение действия дарит чувство облегчения, поскольку опасности удалось избежать. На многих из нас в момент засыпания порой накатывает тревога: «Дверь действительно заперта?» В разум Тома Сомяка эта мысль многократно вторгается каждую ночь. Это началось, когда ему было около двадцати и он впервые стал жить один. Он чувствовал себя обязанным встать с кровати, спуститься по лестнице в прихожую и проверить замки и защелки на внешней и внутренней дверях — и так многократно, пока усталость не угомонит овладевших им демонов.