Владимир Леви - Одинокий друг одиноких

И самое страшное:

— Ну, иди же сюда, чудо мое золотое, ласковый, сладкий мальчик… А вырос-то как, цветочек мой шелковый. У, какие у тебя мускулы. Геркулес будешь. А реснички — ну прямо как у девочки. Книжки уже читает, умничка, стишки сочиняет… Пушкин будешь. Стройненький какой, деревце мое ненаглядненькое…

Тайну ее я узнал, подслушав разговор взрослых. У нее родился когда-то мальчик, которому не удалось закричать, а больше детей не было, вот она и возлюбила меня вместо того сынка…

Стало тетку жалко до омертвения, а себя стыдно до тошноты. Я старался ей улыбаться и не хамить, но по-прежнему всякий раз, как она дотрагивалась до меня словами, руками или губами, испытывал ужас и дрожь омерзения: казалось, какая-то болотная, черная, чавкающая дыра изнутри нее всасывает меня…

Это было ее материнское, ее женско-сиротское болящее одиночество, но что я мог знать о нем — и что она о моем?.

Теперь я кое-что знаю и об одиночестве бездетных, и о взаимном одиночестве родителей и детей, и родителей между собой, и родителей со своими родителями — и дальше, и дальше, по цепочке истории…

А у маленьких человечков все видать сразу.

Совсем немногое нужно в детстве, чтобы почувствовать себя одиноким. Родителям не до тебя, своими делами загружены. Родителям слишком до тебя: контролируют, требуют, достают, не дают личного пространства, жизнь твою превращают в надзираемую камеру-одиночку.

С кем-то сверстники дружат, а с тобой нет, в кого-то влюбляются, а в тебя…

Не только и не обязательно одиноки сироты или уроды, больные, изгои-омеги или шизоиды. И здоровье, и красота, и ум, и одаренность, и общительность, и успех — все одиночеству на руку, всем оно пользуется — не снаружи, так изнутри, не сразу, так погодя…

Нет братьев-сестер — вот тебе одиночество как изначальность, живи в нем. Родился братишка или сестра — одиночество на тебя набрасывается уже с другой стороны и не только нещадно грызет всякий раз, как родительское внимание и любовь уделяются новоприбывшему, но и не отступает, когда тобой занимаются: ты больше не веришь в свою безусловную ценность: тебя уже с кем-то сравнивают и часто не в твою пользу, тебя могло и вообще не быть — пережили бы, есть еще кто-то…

Родители ссорятся, воюют, разводятся — мир твой жестоко разрубается надвое, душа кровоточит, и одиночество подступает вплотную: нет рядом одного, значит, легко может не быть и другого… Родители в любви, дружны, всегда заодно — а ты в одиночестве: видишь, как им вполне хватает друг друга, а ты вроде как что-то лишнее, довесок какой-то, а уж если случается застать их за постельным занятием…

Подружки, друзья?.. Грянет иной раз радость общения, да, но дружба — нечастая ныне ласточка даже среди детей, а уж как редко долетает до середины жизни. Хмель приятельства улетучивается все быстрей, все жесточе похмелье..

Одиноко, когда ты свободен и радостен, а разделить свободу и радость не с кем, и иссыхает радость, а свобода дуреет…

Каждый в своей норе живет, каждый своей дорогой идет. Побегали вместе во дворе, поиграли, пообщались — и все: по домам, по углам, по делам, по урокам. Как не хочется расставаться, если хоть слегка заискрило родство душ… Как жестоко уводит тебя железная рука жуткой тетки по имени Необходимость в страну долженствования, страну разобщенности..

Опыт беспомощного детского одиночества имеет каждое существо, всякая живая душа проходит через него, и при любой особости у всех больше общего, чем различного.

Разгляди, ощути одиночество другого как свое собственное — вот, мой Друг, и лекарство от одиночества, рецепт для всех случаев..

зимний трамвай

стихи с участием дыхания

бегство из одиночия