Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 2]

Юнг взял на вооружение понятие нуминозного, однако расширил его значение. Отто видел в нуминозном некое исключительное переживание, которого удостаиваются и способны выдержать только пророки, мистики и основатели религий. Юнг распространяет «нуминозное качество» на переживание архетипа, но это также означает, что

-378-

9.Карл Густав Юнг и аналитическая психология

только некоторые признаки целостного переживания нуминозного (как его описывает Отто) сопровождают манифестацию архетипа. Юнг видел в архетипах источник тех религиозных переживаний, к которым восходят религиозные обряды и догматы. По мнению Юнга, многое из этого первичного религиозного опыта не реализуется в установившихся религиях.

Это позволяет лучше понять одно из его излюбленных утверждений: человек религиозен по природе. «Религиозная функция» у человека так же сильна, говорит Юнг, как инстинкт пола или агрессии. И это объясняет, почему некоторые индивиды освобождаются от своего невроза просто благодаря возвращению к практике своей религии, и почему, добавляет Юнг, психическое здоровье среди пожилых лиц лучше у тех, у кого есть религиозная вера. В этой связи стоит отметить, что неопсихоаналитик Шульц-Хенке, по-видимому, совершенно независимо от Юнга, утверждал, что ему приходилось встречать религиозные чувства и установки среди неверующих 195.

Юнг пошел даже дальше, заявляя, что «среди всех его пациентов, достигших второй половины жизни, нет ни одного, у кого главной проблемой не была бы религиозная». Вызывает сомнения, однако, та широта, которую Юнг придал слову религия. В результате среди тех, кого Юнг называет «религиозными» людьми, одни — это верующие, хотя и неизвестно, исполняют они обряды своей религии или нет, другие - просто симпатизирующие религии, хотя и не имеющие о ней ясного представления, есть и такие, кто на сознательном уровне не принимает религии, однако при определенных обстоятельствах становится субъектом архетипичес-кого религиозного переживания.

В некоторых случаях религиозные архетипы сваливаются как снег на голову в форме «непосредственного религиозного переживания», которое изменяет жизнь данного индивида и, вследствие этого, возможно, влияет на ход истории. В качестве примера можно вспомнить видение Савлу на пути в Дамаск, заставившее его стать христианином и великим апостолом, святым Павлом. Еще одним, едва ли менее впечатляющим примером непосредственного религиозного переживания было переживание швейцарского мистика Николаса фон дер Флюэ 196. Богатый и уважаемый горожанин, он порвал со своей семьей и мирскими интересами для того, чтобы стать отшельником в Стансе. К нему нередко обращались за советом окрестные жители. Однажды он имел видение Святой Троицы, которое вызвало в нем такой благоговейный ужас, что его физический облик изменился и теперь он сам стал вызы-

-379-

Генри Ф. Элленбергер

вать у людей ужас. Много часов он провел в размышлениях над этим видением, изображая его с помощью красок так и эдак, пока наконец не получилось похоже. В этот момент, в 1481 году, швейцарские кантоны находились на грани гражданской войны, однако Конфедерация была спасена благодаря своевременному вмешательству отшельника Николаса фон дер Флюэ на заседании швейцарского парламента в Стансе.

Тем не менее следует всегда помнить, что явление таких архетипов -это не только пугающий, но и опасный опыт. Одни и те же архетипы, чьи кристаллизовавшиеся формы становятся источником религиозного переживания у нормального индивида, могут также манифестироваться и в религиозных галлюцинациях шизофреников.

Одним из архетипов, наиболее тесно связанных с религией, является архетип самости. Временами Юнг, по-видимому, рассматривает этот архетип как промежуточное звено к религиозному переживанию Бога -вплоть до того, что называет его архетипом Бога. Тем не менее Юнг всегда подчеркивал, что он - эмпирик: то, что человек «по природе религиозен», не обязательно свидетельствует об истинности религии, равно как и существование архетипа Бога отнюдь не доказывает существование самого Бога.

Уклончивая позиция Юнга некоторыми была воспринята как двусмысленная. Это ощущение усилилось, когда Юнг опубликовал в 1951 году «Aion» 197. В «Aion» он, по всей видимости, отождествляет Христа с архетипом самости и подводит к мысли, что человечество в целом претерпевает процесс коллективной индивидуации; Христос явился миру в предопределенный момент, то есть тогда, когда точка начала вошла в зодиакальный дом Рыб. В 1952 году появилась наиболее противоречивая книга Юнга - «Ответ Иову» 198. В ней он возвращается к проблеме, которая приковала к себе его мысль еще в юношеские годы - проблеме зла. Подобно тысячам людей, жившим до него, Юнг глубоко задумался над вопросом: почему совершенно благой и всемогущий Бог мог допустить существование зла, в особенности же страдания невинных и праведных. Возможно ли, чтобы Бог был одновременно и добрым, и злым? Юнг подвергает критической проверке ответы, даваемые на этот вопрос «Книгой Иова». Его возмущает поведение Бога, который заставил Адама попасть в ловушку в райском саду, требовал от Авраама принесения в жертву собственного сына и позволил Сатане мучить Иова. Поскольку у Иова оказывается более высокое понимание справедливости, нежели у самого Бога, Бог отвечает на этот вызов воплощением Собственного Сына. Жертва Христа, таким образом, является со сторо-

-380-

ны Бога возмещением несправедливости, совершавшейся Им в отношении человека. Бог стал более совершенным через Свое соединение с Божественной Мудростью, «Софией», женственным двойником Святого Духа, которая снова является в образе Святой Девы. По этой причине Юнг считает, что возглашение в 1950 году догмата о Вознесении Богородицы является «важнейшим религиозным событием со времен Реформации».

Юнговский «Ответ Иову» шокировал некоторых из его учеников и стал поводом для оживленной полемики. Некоторые давали книге психологическое истолкование, предполагая, что Юнг имел в виду просто описать эволюцию того образа, который создал для себя человек о Боге. Другие считали, что Юнг пустился в рискованные спекуляции о метаморфозах Бога в неогностическом стиле. Не исключено также, что книга могла быть понята как крик экзистенциальной боли, исходящий от человека, отчаянно ищущего решения величайшей из всех философских загадок - проблемы зла.

Когда Юнга спрашивали, верит или не верит он в существование Бога, Юнг никогда не давал прямого ответа. Иногда он загадочно отсылал вопрошающих к «старику», как если бы он имел в виду коллективное человеческое существо, с которым каждый индивид имеет связь через коллективное бессознательное и архетипы 199. В конце концов он занял более определенную позицию в этом вопросе: он усматривал присутствие воли божьей в тех странных, неожиданных, но имеющих скрытый смысл событиях, которые сваливаются, вопреки его желанию, на каждого человека в течение его жизни. В одном из своих последних интервью он заявил, что Бог - это одновременно и голос совести, говорящий внутри нас, и необъяснимые роковые события: «Весь мой жизненный опыт привел меня, шаг за шагом, к неколебимому убеждению в существовании Бога. (...) Я не принимаю Его существование на веру -я знаю, что Он существует» 200.