Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 2]

общему изумлению, написал верное решение. Поняв, что может не хуже других справляться с математикой, он стал прекрасно успевать по этому предмету. (По версии Филлис, даже учитель не мог решить задачу, и после своего подвига_Альфред стал «математическим гением»).

Что касается положения в семейном кругу, то мы уже говорили, что отношения с родителями резко отличались от ситуации Фрейда, которая характеризовалась наличием «Эдипова комплекса». Мать Альфреда была соперником, с которым он боролся, причем аналогичная ситуация соперничества сложилась у него и с женой. А разве его позиция второго сына, находившегося между блестящим старшим братом и соперничающим с ним младшим братом, не повторилась впоследствии, когда он оказался между Зигмундом Фрейдом и Карлом Густавом Юнгом?

Альфред Адлер был невысоким, коренастым человеком, которого нельзя было назвать красавцем. У него была большая круглая голова, массивный лоб и большой рот. Он не имел бороды, но носил большие черные усы, которые в поздние годы стал подстригать. Его глаза вызывали восхищение, они меняли свое выражение, порой были задумчивыми, порой пронизывали собеседника насквозь. Это был человек сильных эмоций, очень деятельный и сообразительный. Обычно он владел своими чувствами, но мог быть и сверхчувствительным. Отказ принять его на должность приват-доцента оставил незаживающую рану, как в дальнейшем инцидент в Колумбийском университете и неуместные слова венского мэра.

Как уже отмечалось, Адлер получил классическое образование, в которое входило изучение греческих, латинских и немецких авторов. Он много читал, но не любил выставлять свою эрудицию напоказ. Из классиков он любил произведения Гомера, Шекспира, Гете, Шиллера, Гейне; из австрийских поэтов - Грильпарцера и Нестроя; среди современных авторов он предпочитал Достоевского и других русских романистов 63. Особенно он любил роман Вишера «Еще один», восхитительный юмор которого был ему близок.

В молодости к любимым видам спорта Адлера относились плавание, пешие прогулки, альпинизм, но с течением времени из-за болезни сердца ему пришлось от них отказаться. В возрасте почти 60 лет он научился водить машину, но по-настоящему хорошим водителем так и не стал. Адлер обладал большим музыкальным талантом, он прекрасно пел и исполнял роли в любительских спектаклях. В молодые и юные годы он часто посещал концерты и театральные спектакли. В дальней-

— 210 —

шем, в годы одиночества в Нью-Йорке, его любимым развлечением стало посещение кинотеатров.

Не будучи блистательным собеседником, он умело перемежал задушевные разговоры веселыми шутками. С другой стороны, общеизвестно, что Адлер был_блестящим лектором, обладавшим даром вставлять в лекции остроумные замечания и реплики. Как писатель он страдал отсутствием стиля, не был он и хорошим лингвистом. Свободно владея родным немецким языком (в том числе и венским диалектом), Адлер испытывал трудности с иностранными языками. Он так и не смог научиться французскому языку, а на венгерском, русском и других континентальных языках мог произнести только несколько слов. Правда, в конце жизни он смог изучить английский язык, прилично говорил и писал на нем, хотя в речи слышался заметный иностранный акцент.

Некоторых посетителей удивлял образ жизни Адлера. В отличие от Фрейда, у него не было художественных коллекций; он жил жизнью мелкого буржуа. Один из его бывших соседей рассказал автору данных заметок следующее:

В нем не было ничего заметного. Адлер был скромным человеком и не производил особого впечатления. Его можно было принять за портного. Хотя у него был загородный дом, он не был похож на обладателя большого состояния. Его жена была нормальной приличной хозяйкой. В доме была только одна служанка. Хотя он много путешествовал и принимал многих посетителей, я не представлял себе, что это такой известный человек, пока в его честь как-то не была организована грандиозная церемония.

Д-р Юджин Минковский, посетивший Адлера в Вене, нашел его простым и обаятельным 64. «Он совсем не изображал из себя великого

Учителя».

В автобиографии Филлис сообщает, что при первой встрече с Адлером (летом 1927 года) испытала определенное разочарование:

Я ожидала увидеть гениального Сократа, который должен был тотчас погрузить нас в бездну психологии, а встретила доброжелательного и деликатного гостя, беседовавшего со всеми присутствовавшими на общие темы 65.

Знавшие Адлера согласны с тем, что он в полной мере обладал даром понимания природы человека (причем пониманием интуитивным). Особенно отчетливо это проявлялось в клинической работе. Бросив короткий взгляд на нового больного, о котором ему ничего заранее не было известно, и задав несколько вопросов, Адлер получал полное представ-

-211-

Генри Ф. Элленбергер

ление о трудностях пациента, клинических симптомах и его жизненной ситуации. Заслушав историю болезни нового пациента, Адлер мог предугадать, каким будет его поведение и что он скажет, оказавшись перед собравшимися психологами. Он даже мог немедленно угадать положение любого человека в кругу семьи. Известна была также способность Адлера быстро устанавливать контакт с любым человеком, включая бунтующих детей, психически больных и преступников. Он испытывал искренний интерес ко всем человеческим существам и сочувствовал их страданиям; в то же время, подобно Жане, он немедленно обнаруживал даже искусную игру и лживость своих пациентов.

Таким же предвидением Адлер обладал в отношении политических событий. Как мы помним, уже в 1918 году он предсказал, что насилие со стороны большевиков приведет к противодействию и попыткам завоевать Европу. Это произошло задолго до того, как Гитлер создал свою партию и организовал первый путч, а затем он предсказал катастрофу нацистского вторжения и Вторую Мировую войну.

В резком противоречии с психологической проницательностью Адлера были его организаторские способности; отсутствие практических навыков часто отрицательно сказывалось на развитии его идей. Так, серьезной ошибкой на начальном этапе его деятельности было проведение неформальных собраний в венских кафе, а также приглашение на эти встречи большого числа пациентов-невротиков. Этим он заслужил репутацию человека несерьезного и поверхностного 66. С течением времени отсутствие практичности стало еще более явным. Многие трудности были обусловлены его отвращение^ к компромиссам, которое другими часто воспринималось как отсутствие гибкости и дипломатичности. После эмиграции Адлера в Америку практические трудности достигли своего пика. В возрасте 60 лет он оказался в одиночестве в чужой стране, без знания ее языка и обычаев. Филлис считает, что хороший секретарь продлил бы его жизнь лет на десять, но его выбор был столь неудачным, что посланные ему статьи терялись, а важные письма оставались без ответа 67.