Генри Элленбергер - Открытие бессознательного [Том 1]

К концу девятнадцатого века начали применять новый метод гипнотического лечения - очищающий или катартическии метод, заключавшийся в обнаружении и искоренении бессознательного источника симптома. Однако открытым остается вопрос о том, в какой степени эти «катартические» или «очищающие» исцеления были достигнуты благодаря компромиссу между пациентом и врачом, компромиссу, о котором врач мог даже и не догадываться.

Третья, весьма важная гипнотическая процедура - внушение в состоянии бодрствования - практиковалась уже с начала девятнадцатого века под названием «завораживания». В 1880-х годах ею стали широко пользоваться Льебо, Бернгейм и нансийская школа. Внушение базировалось на понятии «идеодинамизма», то есть, говоря словами Бернгейма, на «тенденции той или иной идеи материализоваться в действие». Согласно его представлениям, гипнотическое состояние является результатом внушения, производимого с целью способствовать реализации другого внушения. Иначе говоря, никакого фундаментального различия между внушением под гипнозом и внушением в состоянии бодрствования нет. К концу девятнадцатого века слово «внушение» использовали настолько небрежно и неопределенно, что, в конце концов, оно утратило свое первоначальное значение.

Терапевтический канал: раппорт

Какой бы ни была терапевтическая процедура, она демонстрирует одну и ту же общую основную черту: присутствие и использование раппорта. Этот термин с самого начала применялся Месмером и далее передавался из рук в руки поколениями гипнотизеров и магнетизеров до начала двадцатого века. Само понятие при этом постепенно развивали и совершенствовали. По-видимому, Месмер заимствовал это слово у современных ему врачей. В популярных тогда экспериментах участники образовывали цепочки, держась друг за друга и передавая, таким образом, от одного другому электрический ток, исходящий от динамомашины; в подобной цепочке они оказывались в связи (раппорте) друг с другом. Тем же самым образом Месмер осуществлял раппорт между своими пациентами и baquet, или только между пациентами. Во время магнетизации пациента Месмер полагал, что он сам является источником магнетического флюида, с которым пациент вынужден устанавливать связь в соответствии с определенными инструкциями. Неясно, правда, до какой степени Месмер осознавал, что отношения, которые он таким образом устанавливал с пациентами, являются чем-то большим, нежели просто физическими отношениями. Пюисегюр же действительно понял психологическое значение раппорта. При чтении работ ранних магнетизеров поражает то огромное значение, которое они ему приписывали.

В действительности, явление раппорта не является таким уж новым, как это могло бы показаться. Раппорт уже был известен средневековым экзорсистам при изгнания злых духов. Олдос Хаксли заметил, что «отношения между одержимым и экзорсистом являются, возможно, еще более близкими, чем отношения между психотерапевтом и пациентом». 93Особенный тип отношений между исповедником и грешником, конечно, же, был хорошо известен уже давно, и Нуазе, вероятно, ссылался на эту связь, когда сравнивал магнетизера с directeur (духовником) (то есть, director de conscience или «духовным наставником»). 94

Помимо этого сходства магнетический раппорт имел свои собственные характеристики, которые являлись предметом многочисленных исследований со стороны ранних месмеристов. Их поразила особенная чувствительность магнетизируемого по отношению к магнетизеру, выражавшаяся в способности перципиента читать мысли и воспринимать физические ощущения своего руководителя. Существовала также и обратная связь, и еще в 1784 году был введен термин «магнетическая взаимность». 95

Вероятность присутствия эротического оттенка при магнетическом раппорте, как мы уже видели, также была известна с самого начала. По всей видимости, с тех пор, когда этот факт привлек внимание самого короля, о чем и было упомянуто в секретном приложении Отчета Комиссионеров. Мы также видели, что был поднят вопрос о возможности совращения и что таковая была исключена в 1785 году Тардифом де Монтревелем, хотя он и допускал, что между магнетизируемым и магнетизером может развиться некоторая платоническая привязанность. 96В 1787 году один романист писал, что поскольку магнетизер активен, а магнетизируемый пассивен, то опасная ситуация вполне возможна, если магнетизер-мужчина и магнетизируемая женщина будут молоды. 97В 1817 году некто Клингер написал любопытную диссертацию на латыни, содержавшую пространное сравнение между commercium magneticum (магнетическим раппортом) и актом размножения. 98В Германии структура раппорта внимательно изучалась с точки зрения «взаимопонимания» - понятия, разработанного сподвижниками так называемого движения «Философии Природы». Фридрих Хуфеланд 99утверждал, что магнетический раппорт является самым интимным отношением, какое может существовать между двумя человеческими существами, и единственная вещь, которая выдерживает сравнение с этим - зародыш в материнской утробе. Согласно Хуфеланду, каждое излечение, достигнутое посредством животного магнетизма, проходит через те же стадии, какие еще не рожденный ребенок проходит в чреве матери.

Все французские магнетизеры подробно изучали раппорт и различали непосредственно сам раппорт и его влияние - пролонгацию раппорта между сеансами. Обен Готье проводил осторожное различие между магнетическим кризисом (вызванный сомнамбулизм) и магнетическим состоянием, во время которого магнетизер оказывался все еще способным как-то воздействовать на своего пациента. Шарпиньон заявлял, что, действительно, между сеансами субъект довольно часто воспринимает образ своего магнетизера достаточно реально и отчетливо, и это обстоятельство его ни в коей степени не беспокоит. 100В Германии фон Шуберт отметил, что состояние «завороженности» проявлялось у пациента при любом действии, которое исходило от магнетизера во время сеанса. Некоторые пациенты пили только те напитки, к которым притрагивался магнетизер. Фон Шуберт заметил еще, что эти пациенты обычно перенимали те медицинские теории, которые находились в разуме магнетизера и прописывали себе лечение в свете этих теорий. 101

Немецкие магнетизеры Гмелин и Хайнекен сообщали также, что пациенты, которых магнетизировал один и тот же магнетизер, чувствовали непреодолимое влечение друг к другу. Один анонимный шотландский автор наблюдал то же явление. Пациенты, которых он магнетизировал, были чрезвычайно привязаны друг к другу, они дали друг другу месмерические имена и считали себя братом и сестрой. 102

Понятие раппорта, бывшее вполне четким и ясным в начале девятнадцатого века, несколько поразмылось в более поздний период, отчасти в связи с обсуждением роли пациента в гипнозе, а также статуса самоиндуцированного гипноза, о котором настойчиво говорил Брейд. Ни Шарко, ни Бернгейм не уделяли раппорту серьезного внимания. Но после 1885 года интерес к нему вновь возродился вследствие первых экспериментов Жане с «Леони». Пытаясь найти правдоподобное объяснение факту мысленного внушения, осторожный Руо начал анализировать структуру отношений между гипнотизером и его пациентом. 103Он обнаружил, что мысли пациента постоянно фиксируются на личности гипнотизера как во время сеансов, так и в интервалах между ними. Во время сеанса пациент гиперчувствителен к гипнотизеру, причем до такой степени, что в состоянии различать самые слабые сигналы последнего. В результате привыкания и тренировок между ними развивается процесс взаимного понимания посредством знаков, которые не осознают ни тот, ни другой. Пациент, сам не понимая каким образом, становится чувствительным к малейшим оттенкам мыслей гипнотизера, при этом гипнотизер тоже не замечает этого. Помимо всего прочего, магнетизер обучает пациента, и тот верит в него и в его сверхъестественные силы. Руо добавлял, что многие магнетизеры внушали своим пациентам свою уникальность, - ни один другой магнетизер не сможет их магнетизировать. Некоторые из них делали это постоянно в конце каждого сеанса или давали своим пациентам талисман, который они всегда должны были носить на своем теле. Таким образом, влияние магнетизера становилось таким сильным, что он оказывался в состоянии магнетизировать своего пациента на расстоянии, и временами даже против его воли. Это утверждало веру гипнотизера в свои собственные силы, увеличивало его самоуверенность, а это, в свою очередь, увеличивало его власть над более многочисленными пациентами.