Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Больной К., 40 лет. Глухим стал на первом году жизни после какой-то инфекционной болезни. В школе для глухонемых научился говорить и понимать несложные и короткие фразы. В возрасте 30 лет стал мнительным и подозрительным, стал считать, что к нему плохо относятся, что он испорчен каким-то впрыскиванием. Понемногу пришел к мысли, что его сделали каким-то образом душевнобольным. Жалуется на головную боль, боль и неприятные ощущения в коже, под которой ползают черви. В животе все двигается. Имеет место бред преследования, главным образом физического воздействия; думает, что его отравили стрихнином. Считает, что его сделали «сначала нервнобольным, а потом сумасшедшим». Настроение подавленное, тревожное. Весь заполнен своими ощущениями и тревожными мыслями, ничем заниматься не может.

Несмотря на наличие большого количества особых ощущений и бреда, В. П. Гиляровский считает, что нет основания трактовать данную болезнь как шизофрению. Против такого диагноза говорит доступность, сравнительно сохранная личность, сознание своей болезни, хотя и истолкованной бредовым образом. Нет также прогрессирования болезни. «Не случайно можно считать, — пишет он, — что при отсутствии слуховых галлюцинаций, объяснимом выпадением слуховых восприятий, наблюдается обилие ощущений со стороны кожи и общего чувства» ( 52, с. 88).

Представляет интерес развитие галлюцинаций типа Шарля Боннэ, которые встречаются при комбинированных поражениях органов зрения и слуха. Приведем два наблюдения из работы Э. Я. Штернберга ( 199).

Больная 70 лет. Тугоухость и потеря зрения до светоощущения. В левом ухе вначале шум, свист, хоровое пение, потом разговоры. «Голоса» угрожали, приказывали, богохульствовали. Фактическая социальная изоляция больной. Потеряла родных, с которыми жила, и осталась в одиночестве.

Память и другие интеллектуальные функции не снижены. Перемежающаяся критика к галлюцинациям; бредовой интерпретации нет. Больше мешает шум, чем содержание разговоров, реже — зрительные галлюцинации, в отношении которых сохраняется критика. Зрительные галлюцинации представлялись «туманно» (множественные фигуры людей, большей частью двигающихся; сидя в палате видела лес). «Голоса» часто повторяют ее слова, мысли и слова других. Когда с кем-нибудь говорит, «голоса» мешают вовсе. Видит меняющиеся лица — мужские превращаются в женские.

Диагноз: отосклероз с тугоухостью и катарактой; галлюцинации на фоне ясного сознания с элементами критики.

Больной 44 лет. Монотонность обманов, в основном похожих на истинные галлюцинации, частично с проекцией во вне. Скудная «псевдологическая» бредовая интерпретация возникновения голосов. Изоляция вследствие глухоты и слепоты. 15 лет больничного содержания. Зрительных галлюцинаций нет, только яркие сновидения, в которых борется с женщиной, чей голос преследует его. Заболевание развилось после перенесенного туберкулезного интоксикационного психоза со спутанностью.

Приведенные случаи интересны тем, что с нарушением слуховых восприятий с потерей зрения происходит возникновение смешанных галлюцинозов.

Изучение роли поражения органов слуха в общем комплексе изменений, приводящих к слуховым галлюцинациям, очень затруднено. Это объясняется тем, что слуховые раздражители играют более сложную роль в психической деятельности человека, чем зрительные. Если у животных слуховые восприятия переживаются в виде шумов, шорохов и звуков, то у человека на базе слуховых раздражителей возникает вторая сигнальная система в виде слов. На основе слов протекает процесс абстрактного мышления. С помощью речи человек получает несравнимо большее количество информации о внешнем мире, чем посредством обычных восприятий.

В свете этого совершенно своеобразным эксквизитным и, по нашему мнению, чрезвычайно поучительным для раскрытия значения информационной недостаточности в патогенезе галлюцинаций является случай словесной глухоты с вербальным галлюцинозом, описанный Э. Я. Штернбергом.

Больная С., 60 лет, поступила в психоневрологическую больницу по поводу появившихся острых головных болей, нарастающей спутанности сознания и расстройства речи; у нее полностью отсутствовало понимание речи, на вопросы не реагировала. Уже в первые дни в спонтанной речи наблюдались полный аграмматизм, наличие многочисленных вербальных парафразий и частое повторение отдельных, обычно последних слов. Несмотря на то, что речь больной была почти полностью непонятна, создавалось впечатление, что она как будто чего-то боится, защищается или доказывает свою невиновность. Через несколько месяцев состояние больной улучшилось, создалось впечатление, что больная по-бредовому воспринимает окружающую обстановку и галлюцинирует. Топку печи в отделении истолковала, как приготовление к ее сжиганию; в увиденном в окно прохожем ложно опознала сына. Через семь — восемь месяцев экспрессивная речь больной стала понятнее, однако обращенную к ней речь не воспринимала совсем. Четче выявились галлюцинации, в том числе вербальные, слышала «голоса». Передавая содержание «голосов», больная употребляла выражения: «Мне говорят... сказали... я слышу...». Одной из тем разговоров была «беседа с сыном», которому она отвечала на вопросы. Часто слышала «голоса» мужчин, которые обращались к ней с циничными предложениями. Голос сына, по ее мнению, изменился, на что больная жаловалась врачу: «Голос не похожий... на Женю, Женю, Женю... не вижу, а говорит, говорит... это Женя все рассказывает... не похож голос». Галлюцинации имели для больной характер полной реальности, она реагировала на них очень живо мимикой, жестами, эмоционально. Галлюцинаторные переживания определяли ее поведение и влияли на настроение.

Э. Я. Штернберг видит причину развития психоза в тромбозе сосудов мозга с размягчением левой височной доли в сенсорной области, в результате чего у больной появилась сенсорная афазия с развитием слуховых галлюцинаций преимущественно вербального характера. Приведенный случай показывает, что не только «тугоухие», но даже лица, сохранившие слух, но потерявшие способность «раскодировать» получаемую в услышанной речи информацию, могут также страдать слуховыми галлюцинациями. Галлюцинации в этом случае носят также викарный характер, замещая недостающую информацию содержательной стороны человеческой речи.

Таким образом, во всех приведенных клинических случаях в генезе достаточно отчетливо выступала не только депривация, но и социальная изоляция больных.