Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

По-видимому, недостаток организаторских способностей и у начальника экспедиции «Италия» адмирала У. Нобиле в критической ситуации не позволил предотвратить раскол в лагере «Красная палатка». Многие итальянцы только во время экспедиции впервые увидели снег. Оценивая экипаж дирижабля «Италия», У. Нобиле писал: «Укомплектовав экипаж, полного удовлетворения я, однако, не испытывал. Дело в том, что группа, которой предстояло помогать мне в рубке управления, была далеко не так однородна, как на дирижабле «Норге». Результаты такой неоднородности не замедлили сказаться» ( 133, с. 136).

Э. Бишоп набрал команду в таверне из малознакомых ему моряков. Упоминавшийся инцидент агрессии в космосе не стал неожиданностью. Врачи-психологи Центра подготовки космонавтов им. Ю. Гагарина возражали против включения в экипаж для работы на орбитальной станции «Мир» астронавта Дж. Линеджера, капризного, высокомерного, честолюбивого, малообщительного, вспыльчивого и эгоистичного. У американца не было друзей ни на Земле, ни в космосе. «Таких, как Дж. Линенджер не берут в космонавты», — сказала Елена Кондакова сразу после полета на корабле «Атлантис», в экипаж которого так же входил К. Линеджер. Американские медики настаивали, о чем вскоре пожалели.

Инцендент произошел в ситуации, когда вышли из строя воздушные фильтры и система охлаждения в модуле «Квант». Российские космонавты В. Циблиев с А. Лазуткинм в духоте и жаре, не считаясь со сном, искали трещины в трубах. На еду не оставалось времени, решено было до поры отменить тренировки на тренажерах, чтобы не повышать тем самым содержание углекислого газа в атмосфере станции.

Дж. Линеджер как ни в чем не бывал рано ложился спать, не пропускал обедов и ужинов и, несмотря на возражения русских, по-прежнему топал на бегущей дорожке. Он отказывался заниматься уборкой станции и сдавать кровь на анализы. А главное — вел себя так, словно на «Мире» нет никакой аварийной ситуации, и проводил все время за экспериментами, в которых был заинтересован. Американцы дают указание Дж. Линеджеру: «Отложить часть научной работы и помочь русским с разгрузкой «Прогресса». Приказ приводит астронавта в ярость. Во время выхода в открытый космос, Джерри охватил панический ужас. В какой-то момент В. Циблиев не выдержал его истерических реакций и пустил в ход кулак. От синяка под глазом Джерри спас шлем.

Пробыв на орбите три месяца, он отказался общаться по радио с представителями НАСА. Директор американский программы Ф. Кальбертсон попытался уговорить Джерри. Тот выдал длинную тираду, состоящую из сплошных жалоб. «Я никогда не слышал ничего подобного, сказал один из медиков НАСА. — Еще немного и я бы попросил забрать его оттуда». Срывающийся на крик голос Джерри в Центре управления вызвал подозрения о развивающейся паранойе.

На «Мире» Джерри окончательно понял, что космос не для него. После полета он уволился из НАСА и намерен баллотироваться в конгресс.

Отбор специалистов для работы на гидрометеорологических станциях в полярных и высокогорных районах еще не поставлен на достаточно научную основу. Основной мотив, определяющий решение завербоваться в полярные экспедиции, по данным И. Ф. Рябинина, романтико-познавательный (40%). «Конечно, — пишет И. Ф. Рябинин, — это люди высоконравственные, к тому же с хорошо развитым воображением. Но, к сожалению, на зимовки их часто приводят лишь литературные мотивы, не свои» ( 157, с. 17). 20% зимовщиков в качестве мотива называют желание в корне изменить свою жизнь: уйти от семейной драмы, покончить с дурными привычками, приобрести уверенность в себе. В общем люди с личностными комплексами или психопатической акцентуацией характера. Когда их надежды на изменение образа жизни не оправдываются, от них можно ожидать черствости, мнительности, замкнутости, эгоизма и других психопатических проявлений. Многие называют материальный и другие мотивы.

Как видим, при организации этих экспедиций отсутствует тщательный отбор, в результате в состав гидрометеорологических станций зачастую попадают психопаты. В тех случаях, где руководители придавали большое значение психологическому отбору, экспедиции проходили, как правило, успешно.

Так, Р. Скотт, будучи опытным моряком, подготовку к своей первой экспедиции в Антарктику начал с того, что в 1900 г. отправился в Норвегию, чтобы встретиться с известным всему миру исследователем Арктики Ф. Нансеном и посоветоваться с ним. Ядро первой экспедиции было решено создать из военных моряков, вокруг которого сплотился бы весь состав экспедиции. Помощником Р. Скотта стал лейтенант Ч. Ройдс. Затем к ним присоединился лейтенант А. Армитедж, который участвовал в качестве второго помощника начальника экспедиции, проведшей три зимовки на Земле Франца-Иосифа в 1894—1897 гг. Так же тщательно были подобраны Р. Скоттом и участники второй экспедиции.

Готовясь к своей первой экспедиции, Р. Бэрд посетил прославленного исследователя Антарктики Р. Амундсена. Р. Бэрд писал: «Он серьезно советовал мне проявить крайнюю осторожность в выборе людей» ( 29, с. 42). Небезынтересно, что страх перед «экспедиционным бешенством», якобы связанным с полярными зимовками, побудил Р. Бэрда включить в список имущества первой экспедиции двенадцать смирительных рубах.

Об отборе людей в состав второй экспедиции Р. Бэрд пишет «Лучше, чем я убийственная ежедневная работа выделила наиболее достойных. На остальные, немногочисленные места я попытался тщательно отобрать людей, принимая во внимание выносливость человека (в полярной экспедиции выносливость — одно из самых ценных качеств), его заслуги перед экспедицией, его характер и насколько тот или иной человек подходил под общий психологический тон экспедиции» ( 30, с. 100).

О том, как формировался личный состав станции «Северный полюс» И. Д. Папанина говорит так: «Гидробиолог Петр Ширшов и магнитолог-астроном Евгений Федоров были мне известны как люди трудолюбивые, талантливые, смелые, упорные, прекрасно знающие условия Арктики. Несмотря на свою молодость, эти двое ученых не были новичками в Арктике; они принимали участие в северных походах, в работах полярных станций, и потому включение их в состав дрейфующей экспедиции было всеми встречено одобрительно.

Не меньше знал я Э. Кренкеля — неутомимого радиста, прославившегося на весь мир во время походов в Центральном полярном бассейне и в работах на полярных научно-исследовательских станциях.

Больше всех из своих будущих товарищей я знал Е. К. Федорова, тогда еще совсем молодого человека, комсомольца. Мы проработали с ним вместе в 1932—1933 годах на Земле Франца-Иосифа в бухте Тихой, где я в то время был начальником полярной станции, а в 1934 году вместе с ним уехали на Мыс Челюскин, где работали до 1935 года» ( 140, с. 15).