Владимир Лебедев - Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции

Вот характеристика отвергаемого члена группы: «В течение последних двадцати лет В. (ему 45 лет) работает в экспедиционных условиях. За эти годы сменил тринадцать мест работы. Был женат; с женой развелся десять лет назад. Имеет двоих детей, но связи с ними не поддерживает. Отмечает, что за последние годы стал обидчив, не находит общего языка с людьми, чувствует одиночество. Подозревает, что окружающие плохо к нему относятся. В беседе со слезами на глазах рассказывает о натянутых отношениях с сослуживцами. Постоянно пытается создать впечатление начитанного и воспитанного человека, хотя его литературные познания отрывочны. Внешне выглядит неряшливо; в его комнате также очень неряшливо, грязно».

По данным И. К. Келейникова, чаще всего среди характерологических отклонений, отвергаемых группой, обнаруживалась подавленность, малая активность, снижение настроения, переходящее в немотивированные вспышки гневливости и агрессивности, настороженность, тревожность, подозрительность, неумение делать правильные выводы из ситуации, замкнутость и эгоцентризм. Согласно И. К. Келейникову, у отвергаемых группой лиц так называемый профиль личности часто доходил до выраженной психопатии.

И. Ф. Рябинин и другие, проводившие исследования на полярных и высокогорных гидрометеорологических станциях, на которых живут по четыре — семь человек, отмечают, что больше всего огорчают зимовщиков конфликты. Полярники говорят в голос: «Избавьте нас от конфликтов, все остальное придет само» ( 157, с. 39). Авторы приводят случаи, когда из-за конфликтности в условиях полярной ночи приходилось снимать психопатических личностей со станции. В условиях групповой изоляции на гидрометеорологических станциях имели место случаи, когда конфликты разрешались убийством или самоубийством.

Согласно исследованиям В. Д. Ткаченко ( 182), большинство опрошенных моряков сейнеров, осуществлявших промысел рыбы в Южном полушарии, вступая в контакт с капитаном, чувствовали большую социальную дистанцию между ним и собой. 45% опрошенных отмечали сильное волнение, внутреннюю скованность при разговоре с капитаном, что мешало им нормально обсуждать производственные вопросы. Многие капитаны, будучи не знакомы с психологией личности и не зная правил общения с подчиненными (психологии управления), часто преднамеренно увеличивали дистанцию между собой и подчиненными, старались держать их в состоянии страха.

Около тысячи лет тому назад великий Ибн-Сина (Авиценна) провел следующий опыт. Двум баранам давали одинаковую пищу в одинаковом количестве, но один из них жил в обычных условиях, а рядом с другим на привязи держали волка. Несмотря на нормальное питание, второй баран стал худеть и вскоре погиб. Подобный эксперимент в наши дни провели с мышами и котами. А также с кошками и собаками. У тех мышей, которые жили рядом с котом в результате постоянного страха наступали значительные физиологические изменения, которые приводили их к гибели. При совместном содержании собак и кошек у последних развивалась гипертония. Эти опыты еще раз подтвердили, что в состоянии постоянного страха не могут нормально существовать ни животные, ни человек.

«Отверженные» встречаются и в составе антарктических экспедиций. Ю. Смуул в своей «Ледовой книге» ( 169) приводит описание лиц психопатического круга, создающих нервозную атмосферу на гидрометеорологических станциях.

На одной из американских баз, по свидетельству Г. С. Муллина, было четыре психопатических личности, отличавшиеся ленью, склонностью к спорам и возражениям, не желавшие подчиняться приказам, обладавшие излишней возбудимостью и резкостью в общении. Обладая специфическими характерологическими особенностями, они создавали нервозную обстановку во всем коллективе (с. 23).

Е. К. Федоров, побывав в экспедиции на мысе Челюскина, отмечал в своем дневнике, что этот коллектив отличался в худшую сторону от того, в котором работал во время зимовки на Земле Франца Иосифа, из-за нескольких «озорных ребят», среди которых были алкоголики и психопатические личности. Один из них напивался и устраивал драки или стрелял из винтовки вдоль коридора в доме, держал в напряжении остальных членов экспедиции. Начальник спрятал все спиртное под «два замка». Однажды повар проснулся от крика в соседней комнате, где жил кухонный рабочий. Вбежав в комнату и включив свет, повар обнаружил, что железная койка вместе с обитателем комнаты находится высоко под потолком на кровле русской печи, выходившей тыльной частью в эту комнату. Проснувшись и опустив ноги с койки, рабочий обнаружил в полной темноте, что под ним пропасть. «А затащили его во сне на печь вместе с койкой «веселые ребята», чтобы добраться до кадки с заквашенным тестом, которое они решили употребить вместо браги, — все-таки бродит и спиртом пахнет» ( 186, с. 132).

Не миновала «сия чаша» и космонавтов. Практика показала, что во время длительных космических полетов имели место конфликтные ситуации, доходившие до физической агрессии. Так, во время интернационального полета на орбитальной станции «Мир» В. Циблиевич ударил американского астронавта Дж. Линеджера.

Если вернуться к истории формирования экспедиций, в которых сложился неблагоприятный эмоциональный климат, то станет ясно, что при подготовке каждой из них отбор будущих участников проводился недостаточно продуманно. Так, начальником американской экспедиции Первого Международного полярного года был назначен лейтенант кавалерии Грили, не интересовавшийся исследовательской работой и имевший смутное представление об Арктике. В помощь ему выделили одного известного путешественника, много лет проведшего в странах тропического пояса. Вдобавок ко всему неопытный руководитель получил в свое подчинение не исследователей-полярников или моряков, а солдат-пехотинцев, которые также не имели ни малейшего представления об Арктике.

При подготовке к плаванию в Антарктиду корабля «Бельжика» начальник экспедиции Жерлаш де Гомери поручил сформировать экипаж вербовщику, который набрал разноплеменную толпу искателей приключений. При заполнении анкеты в графе «Опыт плавания во льдах» у всех значилось: «Новичок». Во время зимовки в Антарктике де Гомери утратил интерес ко всему, заперся в своей каюте, отдав на откуп командование штурману Р. Амундсену. Он все чаще впадал в продолжительное забытье и уже не мог, а может быть, и не хотел выйти из этого состояния: судьба обошлась с ним жестоко — вместо того чтобы в салонах Антверпена и Брюсселя пожинать славу полярника-первооткрывателя, он сидел в ловушке, среди полярной ночи, на самом краю света. Его раздражало собственное бессилие, а апатия команды выводила из себя.