Ольга Лукина - Бизнес и/или любовь

Макс внимательно посмотрел на меня. Видимо, мои доводы показались ему убедительными.

— Мой новый босс Андрей родом из Одессы, много лет работал во Франции, эм… имеет репутацию агрессивного и амбициозного карьериста. Манипулятивен и неприятен в деловых отношениях, но весьма успешен в корпоративном мире. Это все, что я о нем узнал от знакомых коллег.

— А каковы ваши личные впечатления после некоторого опыта взаимодействия с ним?

Макс задумался.

— Сильно старается выглядеть крутым перед акционерами. Озабочен властью и собственным пиаром. — Макс говорил нехотя, тщательно подбирая слова. — Андрей анонсирует какие-то невероятные подвиги во благо компании. Презентовать планы он явно умеет, но для меня некоторые его заявления звучат весьма неубедительно и… ненадежно. Уже сегодня видны опасные нестыковки и другие симптомы. Но вот почему-то эти симптомы как-то раз за разом ускользают от внимания акционеров. Списываются то на сложности кризисного рынка, то на ошибки какого-нибудь исполнителя. А иногда цифры просто подтасовываются. В фокусе внимания в последнее время только его статус героя: Андрей — ударник труда и гигант мысли, — с оттенком горечи закончил свое описание Макс.

— Макс, а вы выражали свои опасения акционерам?

— Да, у меня был приватный разговор с одним из них. Но реакция была какая-то странная. Не знаю… посмотрим.

— Макс, если я вас правильно начинаю понимать, ваш новый босс не прочь присвоить победы, а провалы в проектах, которые могут произойти в будущем, скорее всего разделит на всех. Так?

— Как всегда, вы поняли все точно. Собственно, поэтому недавно на одном из совещаний я позволил себе задать прямые конкретные вопросы новому финансовому директору и потребовал обосновать промежуточные итоги и цифры. Вот, собственно, после этого финансовый директор и побежал к «папе» — докладывать, что его оболгали, прилюдно оскорбили, не поняв глубины его лучших намерений для компании.

— Макс, я полагаю, в команде тоже происходят изменения в связи с появлением нового босса?

— Да, а как иначе? Андрей пытается укрепить свою позицию, привел с собой трех новых директоров. На мой взгляд, они довольно слабые профессионалы, но преданны ему. Недавно уехал еще один немецкий коллега из старой гвардии. Акционеры не продлили с ним контракт в этом году.

— Макс, какие чувства вызывают у вас последние изменения и новые тенденции в компании?

Макс напрягся. Вопрос о чувствах был для него, по всей видимости, не очень комфортен, а может быть, даже опасен.

— Неприятные. — Макс откинул волосы со лба. И вдруг заговорил довольно чувственно: — Наша компания потихоньку начинает превращаться в огромный серпентарий. Причем запечатанный в одной стеклянной банке. К моему большому сожалению, новых людей совершенно не зажигает работа с высоким стандартом качества. Они конкурируют не в профессиональной эффективности, а в способности манипулировать. Качественный самопиар, уход от ответственности, подтасовки, инсинуации, лесть — вот навыки, которые они оттачивают. Похоже, они вовсе не задумываются о будущем бизнеса. Приоритет — личная выгода сегодня и власть . Вот их ценности. — Договорив, Макс махнул рукой, как бы отмахиваясь от последних слов, как от сигаретного дыма.

— А как на эти изменения реагируют старые директора?

— По-разному. Кто-то присматривается, не делая пока резких движений. Я говорил: один сразу ушел, как только узнал о назначении нового генерального. Сейчас двое коллег задумываются об уходе, смотрят по сторонам. Вопрос в том, что найти позицию, которая бы соответствовала их нынешнему статусу, весьма непросто.

Макс задумчиво вздохнул, помолчал и вдруг добавил:

— Вы знаете, что меня действительно удивляет, — насколько же быстро с большинства моих коллег при первых сигналах опасности слетел тонкий налет цивилизованности.

— Что вы имеете в виду?

— Я удивляюсь поведению многих людей в нашей компании сейчас. Вроде бы все эти годы они были адекватными людьми, старались развиваться, с ними можно было договориться. А сейчас они притихли, прислушиваются и жмутся к новой власти, пытаясь быть ей угодными. Кто-то из старых коллег сегодня может быть вполне прямым и открытым с тобой, но это совершенно не означает, что завтра он не поставит тебе подножку. Будет стратегически выгодно — поставит и найдет способ себя оправдать без всяких там углублений в вопросы совести и этики. Я вообще начинаю думать, что ценности большинства наших людей давно деградировали. Здравомыслящему человеку это просто никогда не понять.

Столько чувств, столько боли и страсти! Макс меня поразил.

— Макс, я чувствую, что вам больно видеть, как меняется сама культура вашей компании и ее ценности. Разрушается то здоровое ядро, что удалось построить Теди, вам и вашей команде. Большинство людей начинает мимикрировать, соответствуя новым требованиям. Помните, что вы мне рассказывали о своих сомнениях, когда принимали решение работать в российском бизнесе? Будто ожили ваши самые страшные опасения.

Мы оба замолчали в глубокой и печальной задумчивости. После долгой паузы я аккуратно спросила:

— Что вы собираетесь делать?

— Я стараюсь не особо обращать внимание на все это, не зацикливаться. Я знаю одно: я должен качественно делать свое дело. Как говорится: «Делай что должен, и будь что будет!».

— Макс, а кому и что вы должны, кроме самого себя? — с внутренним возмущением спросила я.

— Ольга, не все так просто. Нам в жизни никто не обещал идеальных условий. Я не маленький мальчик, чтобы дезертировать при первых сложностях. У меня есть обязательства перед акционерами, перед большим количеством людей, которых я привлек к проектам. И я не хочу бросать свои проекты. Они мне интересны, и я хочу довести их до успеха, до конца!

Я закрыла за Максом дверь. В моем кабинете осталась напряженная тишина. Я почувствовала усталость, сессия выдалась сегодня нелегкой. Макс общался со мной вежливо, но так жестко, как будто я собиралась отнять у него что-то жизненно важное и он вынужден был это «что-то» ожесточенно защищать.

У меня остался неприятный осадок, но я вынуждена была пока отступить. Добро, навязанное силой, так же разрушительно по сути своей, как и причиненное зло. Это тоже насилие. Макс имел право на свою веру и на свои заблуждения. На свой путь и на время для осознаний.

Я села за свой блокнот и попыталась собраться с мыслями.

У меня было отчетливое ощущение, что своими вопросами сегодня я помешала Максу остаться в привычной роли, роли, в которой он отчаянно пытался удержаться. Он привык презентовать миру свою внешнюю «оболочку» — свое ложное «Я». Он предъявлял образ человека позитивного, контролирующего эмоции, способного принимать многое и мириться со многим, невозмутимого, радующегося жизни, объективно оценивающего неурядицы — дескать, «ну, бывает, не стоит придавать значения ерунде».