Джоэл Норрис - Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков

Мэнсон являл собой парадокс. Подобно множеству других обитателей Хаит-Ашбери, пытавшихся жить независимо от общества, у него были остро развиты инстинкты к выживанию, и он многому мог научить своих друзей, когда речь шла о том, как прокормиться и украсть так, чтобы преступление сошло с рук. Он был параноик – то, что от него отвернулась мать, и то, что он узнал в последующие годы в тюрьме, убедило его в этом, – и все же Мэнсон успешно существовал, подстраиваясь под людей, делая и говоря то, чего от него хотели. Он обладал даром находить ключ к каждому человеку и мог интуитивно определять, какие реакции с его стороны заставят окружающих держаться с ним непринужденно, стать его союзниками, приятелями или сексуальными партнерами. В то же время многие его новые знакомцы были люди неискушенные – они лишь недавно сбежали из дома или бросили школу. В их лице Мэнсон с его умениями находил себе множество благодарных слушателей, становившихся идеальными объектами для манипуляций, особенно это касалось молодых девушек. Психологи, описывая способность притягивать других людей и руководить ими, сделали вывод, что ее умелое применение приносит отличные результаты опытному психотерапевту. Однако в арсенале человека, подобного Мэнсону, – лишенного цельности характера социопата – эта способность может стать опасным оружием. Мэнсон был опасен, он собирал вокруг себя группу-«семью», которую контролировал, подстраиваясь под ее членов. Преступник играл роль отца по отношению ко многим девушкам, бежавшим из дома, но он стал для них и сексуальным партнером, явно знавшим, что именно им нужно. И самое главное – Мэнсон никого не осуждал. Он побуждал человека с улицы найти смысл своей жизни, не обращая внимания на мнение и возможное осуждение окружающих. Это было время мании Мэнсона, которую он сам называл «шурум-бурум».

Тем не менее он занимался музыкой и через какие-то несколько месяцев после освобождения уже зарабатывал на жизнь, играя в одном из баров Сан-Франциско и исполняя собственные пьески на углах улиц, за что благодарные слушатели бросали ему монетки. Чарльз не брезговал и уличным попрошайничеством, а случалось, и сутенерскими услугами девушкам, попавшим под его влияние, и мелкой торговлей наркотиками. Мэнсон бывал причастен и к явным грабежам, а также придумывал сценарии мошенничества, рассчитанные на обман любознательных туристов, являвшихся в Хайт-Ашбери, чтобы приобщиться к местному колориту.

Вскоре охота к перемене мест увела его из Хайт-Ашбери. Через полгода после выхода из тюрьмы он стал приобретать фургоны и школьные автобусы, перепродавать их и покупать более мощные и крупные машины, в которых размещались группы его приверженцев, неизменно увеличивающиеся в числе. Однако это никак не отличало его от иных лидеров коммун хиппи и музыкальных сборищ – они десятками образовывались в окрестностях Сан-Франциско в конце шестидесятых годов. Многие бездомные были выходцами из вполне обеспеченной и респектабельной среды и могли время от времени наведываться в свои семьи, чтобы прихватить оттуда наличные или кое-что из вещей для новых «братьев и сестер». Мэнсону удавалось разыскивать именно таких людей и с их помощью материально поддерживать свою жизнь.

Итак, к началу 1969 года он вошел в моду, снискав себе репутацию шикарного и странного субъекта среди нудной уличной публики, заполонившей улицы Лос-Анджелеса и Сан-Франциско.

В последующие несколько лет через его коммуну прошли сотни молодых людей. Мэнсон имел сексуальные контакты и с юношами, и с девушками, превращая их в членов своей «семьи», ловко удовлетворяя их неосознанные потребности. В тот же период он завязал контакты с рядом оккультных групп и сатанинских сект, сформировал собственные группы и их иерархию. Этот человек находился в постоянном поиске новых отношений и сексуальных партнеров. В период своей маниакальной стадии он не оставлял и музыкальных амбиций, стремился построить музыкальную карьеру, искал знакомства, которые могли бы оказаться полезными.

В нем развились многоликость и разнообразие поведения, столь характерные для серийного убийцы. Подобно Банди и Лонгу, он научился вписываться в любую социальную группу, так что никто не счел бы его в ней белой вороной, однако у Мэнсона этот навык был отточен до уровня подлинного мастерства. Он научился становиться важным лицом в жизни любого встреченного человека, выяснив свойства личности, которым тот симпатизировал. Как вспоминает Сьюзан Эткинс, одна из членов его «семьи убийц», он постоянно, ежесекундно изменялся, мог стать кем угодно, надеть на себя любую личину, лишь бы приспособиться к моменту.

Мэнсон одновременно посещал три оккультные группы, где большую роль играли обрядовость, жертвоприношения и даже убийства. Он без труда переходил из группы в группу. Завязанные им контакты с шоуменами, рок-музыкантами и прилипалами, во множестве околачивающимися в различных студнях, открыли ему легкий доступ в мир денег, секса, наркотиков и власти. В этом мире на деньги можно было купить что душе угодно, а услуги людей, способных предоставить искомые развлечения, щедро оплачивались. В тот период, когда аутсайдеры, как им казалось, знали больше ответов, чем те, кто действительно создавал этот мир грез, терзаясь вечными вопросами, Мэнсон находился на пике своей мании. Казалось, к нему в руки внезапно свалилась власть над всеми его недавними мучителями, злость на которых накапливалась у него в предшествовавшие двадцать лет. И он воспользовался этой властью в личных интересах. Благодаря знакомствам с шоу-знаменитостями он стал рассылать свои музыкальные сочинения по киностудиям, подвизался в качестве религиозного консультанта во время съемок фильма про Иисуса Христа на студии «Юниверсал» и вытянул у режиссера обещание использовать его музыкальные композиции в звуковом сопровождении этой картины. Он подружился с Деннисом Ватсоном из «Бич Бойз» и попытался уговорить группу исполнять его музыку, он завязывал самые интимные отношения с детьми богачей и знаменитостей, сбегавших из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, чтобы «оттянуться».

К 1969 году Мэнсон с «семьей» обосновался на Спан-Муви-Ранч, где руководимые им коммунары стали разыгрывать его фантазии насилия и «шурум-бурума». Спан-Муви-Ранч представляла собой заброшенную съемочную площадку с обломками декораций, воссоздававших атмосферу городишки, расположенного на Диком Западе в 1880 году. Ранчо принадлежало восьмидесятидвухлетнему Джорджу Спану. Приютив у себя «семейку» Мэнсона, хозяин понятия не имел о преступлениях, совершаемых «квартирантами». После убийства Тейтов и Ла Бьянка «семья» Мэнсона переместилась на ранчо Баркер в Долину Смерти и затаилась там в ожидании, что местность будет прочесана полицией. Убийство Тейтов и Ла Бьянка, последующие убийства и покушения на убийства свидетелей, а также лиц, привлеченных следствием для дачи показаний против «семьи» Мэнсона, явились заключительными актами в том разгуле ярости, который Мэнсону удалось вызвать у своих учеников. На состоявшемся вскоре процессе над Мэнсоном перед судом предстали Текс Уотсон, Брюс Дэвис, Лесли Ван Хьютон, Патриция Кренвинкл, Сьюзан Эткинс и другие коммунары. Их показания подтверждали: гнев и ярость, накапливавшиеся в Мэнсоне в минувшие двадцать с лишним лет, отнюдь не иссякли. По сути, в «самом опасном человеке Америки» жестокости было столько, что его жизнь едва ли могла ее вместить.