Джоэл Норрис - Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков

Элис Миллер и другие специалисты, возделывающие стремительно растущую криминальную ниву, утверждают, однако, что индивидуальные симптомы этого недуга и определенные типы его носителей подлежат выявлению и диагностике. Но перед обществом стоит куда более важная задача. Ученые и врачи должны признать, что и сами они страдают узостью кругозора, проявляя неспособность связать явления различных дисциплин в единую картину. Соответственно, социологи ищут социальные причины – «находят их, психологи занимаются поиском психологических факторов и отклонений в развитии и также находят их, невропатологи пытаются выявить органические причины и также идентифицируют их. Полицейские и работники прокуратур просто считают преступников «плохими ребятами»; они выслеживают нарушителей закона и тех, кого удается поймать, притаскивают в суд. К сожалению, все эти специалисты бродят, подобно человеку с завязанными глазами, которого водят вокруг слона. И этого большого слона он, то есть они, целиком не видят. В результате проблема остается неразрешенной, а ее масштабы даже не удается адекватно оценить. Вначале надо избавиться от разобщенности представителей различных областей науки и практики и лишь потом заняться разрешением проблем эпизодической жестокости и серийного убийства.

«Когда мне исполнилось лет пятнадцать, Бог явил мне Себя в зримом образе и Своем гласе и приказал производить ортопедические эксперименты с целью самоисцеления и спасения человечества. Это было время, когда у меня возникали странные идеи: родители поставили запор на дверь своей спальни, а в углу, возле двери, прислонили палку; я чувствовал крайнюю безысходность». Так несколько лет назад рассказывал в своем интервью Джозеф Каллингер.

«Я продолжал слышать, как она разговаривает со мной, – сообщил Генри Ли Люкас, имея в виду свою мать, которую убил за несколько лет до этого. – И она мне приказывала делать всякие вещи. А я их не мог выполнять. И еще там один тип говорил мне, чтобы я не делал то, что приказывают другие. И это свело меня в больницу – то, что я не делал того, что они мне велели». Так Генри Ли Люкас комментировал решение начальства тюрьмы штата Мичиган направить его в Айония-Стейт-хоспитал.

«Со мной творится что-то неладное», – заявил Тед Банди своей бывшей подруге Лиз Кендалл, после того как был арестован во Флориде. Он утверждал, что у него внутри поселилась некая сила, которая высасывает из него все, подобно сверхмощной гравитационной тяге или черной дыре, выкачивающей из близлежащих звезд сначала весь свет, а затем и материю. Банди пытался подавить эту внутреннюю силу, но та оказалась непреодолимой. Чем больше энергии он вкладывал в то, чтобы оставаться нормальным, тем все быстрее разрасталась зловещая сила. Она разрушила его способность успевать в школе, она продолжала отравлять его отношения с Лиз, и в конце концов она поглотила его.

Он был не в силах вести нормальную жизнь, хотя внешне казался человеком, способным справиться с любой жизненной ситуацией. Банди чувствовал, когда на него накатывал этот зловещий мрак. Если он ощущал, что его начинает тянуть на злодеяние, он старался усилием воли заставить себя остаться дома, чтобы избежать встреч с женщинами, которые могут оказаться у него на пути. Однако это становилось все труднее. Банди сознавал: он поддается проклятой силе. Его чувства обострялись. Теперь, если Банди оказывался на улице и замечал хорошенькую молодую женщину, он брел за ней следом. Преступник много раз пытался избавиться от наваждения, продолжая свой путь вдоль улицы, после того как замеченная им женщина скрывалась за дверями дома. Но это не всегда получалось. И спустя несколько недель труп жертвы находили в неглубокой яме.

Банди, как он объяснял Кендалл, не страдал раздвоением личности, так как всегда знал, где находится и что делает. Но он также считал, что сила, живущая у него внутри, является не порождением его фантазии, а реальностью. Это была часть личности Банди, которая оставалась непонятной, но она держала его под таким мощным контролем, что он совершал убийство исключительно ради сексуального возбуждения. Банди понимал: это внутреннее «нечто» мешает ему по-настоящему любить женщин. Он проявлял внимание к Кендалл и к другим знакомым девушкам, но был не в силах испытывать любовь. А когда выказывал по отношению к Лиз холодность (та предпочитала называть ее эгоистичной жестокостью), потом со слезами молил подругу о прощении. Но то были слезы человека, который страшился, что его бросят, а отнюдь не слезы раскаяния. Спустя много лет Кендалл вспомнит, что в те периоды, когда Банди держался отчужденно, словно защищал какую-то часть себя, которую ей не было дано знать, его побуждали к этому инстинкт самосохранения и страх. Банди говорил, что общение с ним означало контакт с презренным и бесчеловечным существом. В конце концов, он попросил девушку не задавать лишних вопросов, поскольку и сам не мог взглянуть в лицо правде, хотя и сознавал, что очень, очень болен.

Кеннет Бьянки спустя несколько лет после падения в школе со шведской стенки заболел эпилепсией с периодическими припадками. Мальчик вылепил скульптуру головы с двумя лицами: одно – впереди, другое – сзади. Одно поражало нежностью и трепетностью, это было лицо доброго человека. Другое являло собой маску обезьяны-убийцы. Психолог поставил Кеннету диагноз: эпилепсия височной доли. Другой специалист отметил, что Кеннет расходует много энергии на то, чтобы скрывать свою враждебность, не показывать ее окружающим.

После падения у Бьянки развилось недержание мочи. Его приемная мать завела привычку бить мальчика перед посещением туалета, дабы заранее наказать за то, что ему не удается целиком опорожнить мочевой пузырь. А когда он украл у нее деньги, она заставила ребенка держать руку над огнем газовой горелки, пока не появился ожог, приговаривая, что делает это ради его же пользы, и заставляла клясться в любви, несмотря на боль и истязания, которые сын от нее терпит.

Мать Бьянки испытывала периодические вспышки гнева. Однажды, когда Кеннету было девять лет, он спрятался под стол, чтобы переждать очередной приступ ее ярости. Бьянки утверждает, что именно в тот момент он заметил рядом с собой маленького мальчика по имени Стив. Стив ненавидел мать Кеннета и уговаривал его бежать из дома, но Кеннет боялся. Целых четыре года, несмотря на то что Стив и Кеннет стали неразлучными друзьями, новый товарищ без умолку твердил, что ненавидит и Кеннета. После смерти отца Кеннета Стив пропал.

В последующие полтора десятка лет Кеннет Бьянки, страдавший психиатрическими расстройствами, вел двойную жизнь. Как Кенннет он был красивым мужчиной, способным завязывать отношения с женщинами, влюбился в молодую девушку по имени Лаура, пережил удар, когда возлюбленная бросила его, и вновь полюбил другую женщину, Келли, у него родился сын Шин. Кеннет работал в службе безопасности в штате Вашингтон. Как Стив, которого он не видел несколько лет, он коллекционировал журналы и видеокассеты с жесткой порнографией и не мог удержаться от мастурбации в кроличье ухо.