Рита Картер - Как работает мозг

Дислексия многообразна и, по-видимому, обусловлена многими причинами. Одна из форм дислексии, судя по всему, развивается в результате инактивации одного конкретного модуля головного мозга. Результаты позитронно-эмиссионного сканирования мозга людей, страдающих дислексией, полученные во время выполнения ими словесных заданий, показали, что у них, в отличие от здоровых людей, речевые зоны не работают слаженно, и прочитываемые слова нередко перемешиваются и коверкаются. В этом исследовании приняли участие испытуемые с интеллектуальными способностями выше среднего, как страдающие дислексией, так и здоровые. Эксперименты показали, что у здоровых людей при выполнении словесных заданий речевые зоны возбуждались в унисон, в то время как у людей, страдающих дислексией, разные речевые зоны возбуждались отдельно, причем одна из них — небольшой участок так называемого островка (глубокой складки, расположенной между зонами Вернике и Брока) — не возбуждалась вообще 31. По-видимому, эта структура играет роль моста, соединяющего основные речевые зоны и координирующего их активность.

Открытие физиологических признаков дислексии должно помочь диагностированию этого расстройства. Методы его диагностики, основанные на функциональной томографии мозга, еще не внедряются, но открытие конкретного нейронального механизма, задействованного по крайней мере в одной форме дислексии, должно позволить разработать функциональные тесты, которые дадут возможность выявлять недуг надежнее, чем широкопрофильные тесты на чтение и письмо, применяемые в настоящее время.

Кроме того, из этого открытия следует, что в будущем дислексия может стать излечимой. Поскольку основная проблема, по-видимому, кроется в связке, соединяющей две зоны головного мозга, не исключено, что когда-нибудь мы научимся вживлять в мозг искусственный мостик, помогающий при дислексии подобно тому, как кардиостимулятор помогает при аритмии.

Дети настроены на восприятие и освоение речи с момента рождения, если не раньше. Если судить об одобрении или неодобрении ребенка, пребывающего в утробе матери, по пинкам и изгибам тела, он предпочитает слушать знакомые истории, а не те, которые он еще не слышал 33. Судя по всему, в большинстве случаев младенцы обожают сам звук человеческого голоса, особенно матери, и уже в возрасте нескольких недель начинают играть активную роль в поощрении “разговоров” — сюсюканья со стороны матери и попискивания со стороны ребенка.

По-настоящему говорить ребенок обычно начинает на втором году жизни, когда активируются две главные речевые зоны, расположенные недалеко друг от друга в боковой части мозга. Зона Вернике специализируется на понимании языка, а зона Брока отвечает за произнесение слов. Вначале речевые зоны развиваются в обоих полушариях, но в 95 % случаев к пяти годам лингвистический аппарат сосредотачивается только в левом полушарии, а оставшиеся без дела речевые зоны правого полушария берут на себя Apvrne функции, в том числе жестикуляцию.

Когда люди, страдающие заиканием, читают вслух, у них в мозгу наблюдается активность, отличная от той, что возникает у тех, кто не заикается. В частности, у первых активнее работает правое полушарие. Это отличие заставляет предположить, что заикание может быть связано с соперничеством левого и правого полушарий за доминирование. Правое и левое полушария не могут решить, какое из них главное, поэтому оба пытаются генерировать слова, что приводит к катастрофическим последствиям для речи. Кроме того, в мозгу у людей, страдающих заиканием, ослаблены обратные связи слуховой коры, которые в норме воспроизводят для слуховой системы наш собственный голос. Когда заики читают вслух хором вместе с людьми, которые не заикаются, их дефект речи сразу исчезает — по-видимому, потому, что обратная связь обеспечивается голосами других читающих.

Одним из явных предвестий развития речевых навыков может служить лепет — напоминающий речь поток звуков, который дети обычно начинают издавать в возрасте около полутора лет. Через пару месяцев после начала лепетания у ребенка стремительно расширяется запас настоящих слов. Первый всплеск говорливости совпадает с этапом резкого увеличения активности лобных долей. Примерно в это же время у детей, по-видимому, развивается самосознание. Они больше не тычут в свое отражение в зеркале, будто видят там другого ребенка, а если наносить им на лицо мазки цветной пудры, когда они смотрят на отражение, стирают его с лица, а не пытаются стереть с зеркала, как это делают дети в более раннем возрасте.

Возможно, одновременное появление речевых навыков и самосознания вызвано просто параллельным созреванием речевых зон и лобных долей, но не исключено, что эти две вещи неразрывно связаны друг с другом. Язык дает ребенку необходимый инструмент для формирования представления о себе, которое можно отделить от собственных ощущений и рассматривать в контексте собственных взаимоотношений с окружающими. Сделав это, ребенок может начать строить планы, для чего необходимы функциональные лобные доли. Поэтому можно предположить, что когда речевые зоны “оживают”, они посылают сигналы в лобные доли, вызывая их пробуждение.

Дети осваивают язык естественным образом, без дополнительных усилий, но только если они еще в младенчестве слышат речь. Если же младенец оказывается лишен звуков человеческой речи, это может вызвать нарушения в развитии мозга, проявляющиеся даже на анатомическом уровне. В 1970 году в Лос-Анджелесе нашлась 13-летняя девочка, которая была почти с рождения заперта в пустом помещении, где она почти не контактировала с людьми и где ей не на что было смотреть и не с чем играть 33. Она не могла ни прыгать, ни скакать, ни вытягивать руки или ноги, была неспособна фокусировать взгляд ни на чем, расположенном дальше, чем ширина ее темницы, и единственные слова, которые она могла говорить, были “хватит” и “прекрати”. Было приложено немало усилий, чтобы научить ее языку, и ее запас слов существенно увеличился, но грамматика, которую маленькие дети усваивают инстинктивно, совершенно ей не давалась.

Исследования методом ФМРТ позволили выяснить, почему: функции мозга у этой девочки были распределены исключительно необычным образом. Наиболее заметное отклонение состояло в том, что говорила она, пользуясь правым полушарием, а не левым, как большинство людей. Само по себе это не считается патологией: то же самое относится примерно к 5 % людей (большинство из которых — левши) и обычно означает лишь, что их речевые зоны развились не в том полушарии, где они обычно развиваются. Но у этой девочки произошло нечто другое. Из-за того, что она была лишена возможности слышать человеческую речь, речевая система ее мозга, по сути, атрофировалась. Когда девочка, наконец, получила возможность слушать, как говорят другие, ее мозг стал обрабатывать информацию о звуках человеческой речи в области, обычно отвечающей за восприятие звуков, не издаваемых людьми. Можно предположить, что эта область сохранила активность благодаря той негромкой грустной симфонии из различных звуков, которые достигали ушей девочки во время ее долгого заточения: далекого птичьего пения, шума, доносившегося из расположенного за стенкой туалета, иногда скрипа половиц.