Сюзанна О'Салливан - Всё в твоей голове

Прошло полчаса, звонка от мужа так и не было. Наконец появился врач.

– Он предположил, что у меня опухоль мозга. Нужно делать томографию, но у них нет аппарата. Они организуют перевод в другую больницу.

Тут у Камиллы зазвонил телефон. Перепуганный Хью сказал, что уже сидит в машине и через несколько часов будет в Камбрии. С детьми пока посидит его мать. Сослуживец Камиллы отправился в отель за ее вещами.

– Опять я думала только о том, что чужие люди видят мое нижнее белье. Все это было так унизительно…

За вечер у Камиллы случилось еще три приступа. Не вытерпев, она попросила коллегу уйти. Вскоре приехал Хью и, мельком увидевшись с женой, сразу отправился к врачу. Тот повторил свои подозрения насчет опухоли мозга и необходимости транспортировки в другую больницу, где, однако, на тот момент не было мест. Хью не растерялся. Он позвонил в свою страховую компанию и договорился о лечении в платной лондонской клинике. Камилле вызвали частную «скорую помощь», однако вызов пришлось отменить, потому что у женщины опять начались судороги. Везти в таком состоянии ее было нельзя. Так повторилось еще четыре раза. В конце концов ей решили дать наркоз и в сопровождении анестезиолога перевели в Лондон.

– Целых шесть дней я считала, что у меня рак мозга. Потом пришли результаты сканирования, и я так радовалась, что ничего нет. А сейчас… Лучше бы это и впрямь была опухоль.

В общей сложности Камилла провела в лондонской больнице десять дней. Сделанные анализы не показали ничего конкретного, но врачи решили, что у нее эпилепсия, и назначили соответствующее лечение. Приступы постепенно сошли на нет. Когда Камиллу выписали, дети радостно встретили ее на крыльце дома с воздушными шариками и цветными плакатами.

Следующие полтора года были полны надежд и отчаяния. Снова начались судороги, причем лекарства уже не действовали. Если во время первых приступов Камилла хоть и была беспомощной, но находилась в сознании, то теперь припадки сопровождались глубоким обмороком. Врач рекомендовал увеличить дозу, потом выписал другой препарат, затем еще один, и еще… Каждое новое лекарство помогало на пару недель. Приступы возвращались.

– Больше всего пугала их непредсказуемость. Меня словно дразнили. «Камилла, ты выздоровела, можешь выходить на работу…» А потом раз, и все! Только жизнь наладилась – новый приступ ее ломал.

Камилла всеми силами держалась за работу. Дома не выпускала из рук ноутбук, в перерывах между приступами ездила в командировки.

– Мы будто соревновались, кто кого. И все-таки болезнь победила…

Приступы не стихали, поэтому невролог решил организовать видео-ЭЭГ-мониторинг. Под наблюдением у Камиллы случилось сразу несколько припадков, и врачи пересмотрели диагноз.

– «Мы, видимо, ошиблись. Это неэпилептические припадки, они вызваны эмоциональным перенапряжением». Так они сказали.

Две недели спустя я получила письмо от ее врача:

«Камилле диагностировали псевдоэпилепсию, однако аргументы ее не убедили. Я знаю эту милую женщину много лет, она умная, спокойная и рассудительная, и потому я разделяю ее сомнения в диагнозе. Буду очень признателен, если вы выскажете свое мнение».

Так я познакомилась с Камиллой и Хью – и подтвердила, что ее припадки носят диссоциативный характер.

– Со мной не может такого быть.

«С вами – как раз может». Вслух я, конечно, этого не сказала.

– У меня счастливый брак, двое чудесных детей, любимая работа… Да, в моей жизни были тяжелые моменты, но все в прошлом. Почему это началось именно сейчас?

– Полагаю, специалисты сумеют разобраться.

Весь наш разговор Камилла не сводила с меня пристального взгляда. Она словно требовала, чтобы я отступилась.

– Вы понимаете, как унизительно это звучит?

В тот-то все и дело. Для Камиллы диагноз не становился утешением – он ее оскорблял.

– Это может случиться с каждым. Диссоциативные судороги – такая же болезнь, как и все, и ее надо лечить.

На самом деле Камилла сталкивалась с унижением задолго до постановки диагноза. Припадки случались в самых неожиданных местах, в окружении незнакомцев. Например, когда она с мужем и детьми отдыхала в Марокко.

– Это было на городской площади. Хью с девочками буквально на минуту отлучились в магазин, один-единственный раз за весь отпуск. А я не успела нигде спрятаться, прямо там, в толпе, и упала: в самом жутком месте, которое только можно представить. К счастью, кто-то позвал мне на помощь женщин, но то, как они себя вели – это было кошмарно. Двое меня держали. Я билась в судорогах, и они сели на меня верхом. А остальные выстроились в круг и принялись молиться – пронзительно завыли, замахали руками… Орали во все горло. Наверное, они хотели как лучше. Только все на нас глазели, дети тыкали пальцами…

– Да, понимаю. После этого вы перестали путешествовать?

– С чего вы так решили? – опешила Камилла. – Думаете, в Англии мне приходится легче?

Камилла напомнила, каково это – быть беспомощным в нашем черством обществе.

– Припадки много раз случались на улице. Я сама выбрала такую жизнь. Не хочу прятаться. Люди редко проходят мимо. Обычно меня пытаются держать, прижимают к земле. Пару раз в рот пихали всякие предметы, чтобы я не задохнулась. Это мерзко, конечно, но я понимаю, что мне пытаются помочь. А знаете, что хуже всего? Когда достают мобильники и начинают меня снимать.

И это еще не самое страшное.

– Я однажды вышла из магазина, разговаривая с Хью по телефону, и вдруг случился приступ. Обычно я чувствую его приближение – сперва дрожат руки, поэтому успеваю дойти до какой-нибудь скамейки. Но тогда все началось с ног, и я сразу упала. Какой-то парень наклонился, спросил, что со мной. Меня трясло, я не смогла ответить. Знаете, что было дальше? Он схватил мой сотовый и убежал.

Даже не представляю, что она чувствовала в тот момент…

– В другой раз я ехала на поезде. На такой случай у меня в кошельке всегда лежит записка: «Это эпилепсия, припадок вскоре пройдет, «скорую» вызывать не надо». Обычно я даю ее соседям, чтобы те не паниковали. Однако в тот раз мне все-таки решили помочь – тем, что сняли с поезда. Подняли, отволокли к выходу, посадили с сумкой на перроне и велели начальнику станции вызвать врача. Я чуть не плакала, не знала, как сказать, чтобы меня оставили в покое. Я просто хотела домой. Только язык не слушался. И что мне написать в записке теперь? «Я сумасшедшая, не подходите, это заразно»?

Ужасала не только реакция посторонних людей.

– Люди говорили всякое даже прежде, чем вы сообщили мне этот диагноз. Судороги иногда случались на работе. Однажды мне хотела помочь одна девушка из соседнего офиса, но к ней вдруг подошел начальник и велел оставить меня в покое: якобы все со мной нормально, я просто притворяюсь. Я тогда своим ушам не поверила. А вскоре заметила, что так многие думают. Кто-то меня жалел, а кто-то считал чокнутой. Один раз меня попросили не выходить на работу: боялись, что мой припадок сорвет важную сделку.