Леонид Гримак - Тайны гипноза. Современный взгляд

К периоду стажировки Фрейда в Сальпетриере относится пресловутая дискуссия о природе гипноза, которая проходила между Шарко — лидером Сальпетприерской школы — и Г. Бернгеймом, возглавляющим Нансийскую школу гипноза .

В своих исследованиях своим пришел к выводу, что психологические особенности гипноза (такие, как повышенная восприимчивость испытуемых к внушению вплоть до возможности внушения любых галлюцинаторных образов) представляют собой нечто вторичное, производное. Главные же определяющие феномены гипноза он видел в происходящих в этом состоянии физиологических сдвигах: изменениях восприимчивости органов чувств, возбудимости нервов и мышц и т. п. Было установлено, что аналогичные изменения этих функций имеют место и у больных истерией, у которых и без погружения в гипноз наблюдаются такие симптомы, как сведение мышц, каталептическая гибкость суставов, полная бесчувственность некоторых участков кожи к болевым раздражениям. Поэтому Шарко пришел к выводу, что гипноз в целом есть не что иное, как разновидность истерического расстройства, и что это — болезненное состояние, подобное тому, которое иногда наблюдается в результате нервного потрясения, психического шока.

Рассуждая и дальше в таком же духе, естественно было признать, что каждый сеанс гипноза (а они проводились тысячами) умножает истериков, т. е. самым непосредственным образом наносит вред здоровью людей.

Против этой точки зрения на гипноз решительно возражал своим. Полемика между школами велась в острых, темпераментных тонах, исключавших какой-либо компромисс. Оспаривая основные положения Шарко, глава Нансийской школы Бернгейм восклицал: «Нет! Гипнотический сон не болезненный сон! Нет! Гипнотический сон не невроз, подобный истерии. Конечно, у загипнотизированного можно вызвать истерические проявления, можно развить у него настоящий гипнотический невроз, который будет повторяться в искусственно вызванном сне. Но эти проявления не обязаны своим происхождением гипнозу, они обусловлены внушением со стороны оператора или иногда самовнушением лица особенно чувствительного… Мнимые физические проявления гипноза — не что иное, как феномены психические; каталепсия, контрактуры и т. п. являются результатами внушения. Установить, что подавляющее число людей внушаемо, — значит исключить идею невроза… Сам сон есть результат внушения. Я утверждаю: никто не может быть усыплен против своей воли… Идея производит гипноз; психическое влияние, а не влияние физическое или флюидическое определяет это состояние» [33] Рожнова М. А., Рожнов В. Е. Легенды и правда о гипнозе. — М., 1964. — С. 79–80. .

Несмотря на некоторые ошибочные положения теории Нансийской школы, она постепенно завоевывала все большее признание среди врачей и ученых. Вскоре взгляд Шарко, согласно которому гипноз может быть полезен лишь в отдельных, исключительных случаях, тогда как в общем он оказывает вредное, ослабляющее воздействие на нервную систему больного, был признан несостоятельным большинством врачей и исследователей.

Борьба между Сальпетриерской и Нансийской школами закончилась победой последней. Однако результаты этой победы оказались недолговечными и со временем нападки на гипноз возобновились с возросшей силой. Нам хотелось подчеркнуть в связи с этим, что, будучи очарованным умом и силой личности Шарко, Фрейд не мог не разделять его отрицательных взглядов на сущность гипноза.

Возвращаясь к стажировке Фрейда в сальпетриерской клинике, следует указать, что он сосредоточил свое внимание на изучении истерии — болезни, в то время весьма распространенной, но загадочной, непонятной и потому воспринимавшейся с некоторым недоверием, поскольку, как выяснилось, она вызывается мыслью или же психическими конфликтами. О функциональном происхождении болезненных нарушений при истерии (слепоты, глухоты, параличей и пр.) свидетельствовали клинические опыты Шарко, во время которых он с помощью гипноза вызывал, а затем и устранял параличи конечностей и мн. др. болезненные проявления, свойственные указанному недугу. Эти же опыты убедили Фрейда и в несомненной причастности сексуальной сферы к развитию истерии. Половая «озабоченность» истериков даже при их беглом обследовании всегда выступала на первый план. В ходе же экспериментов, проводившихся в Сальпетриере, у многих пациенток возбуждение «истерогенных зон» нередко вызывало сексуальные реакции, доходившие до оргазма.

Подобные зрелища, как оказалось, далеко не способствовали укреплению душевного равновесия молодого врача. Собственное здоровье Фрейда в этот период было не в очень хорошем состоянии: его часто мучили мигрени, приступы депрессии и неуверенности, и для того, чтобы поддерживать рабочий тонус, он нередко прибегал даже к небольшим дозам кокаина. В 1886 г. Фрейд, объясняя ухудшение своего самочувствия в этот период, характеризует его как неврастению, вызванную переутомлением, тревогами, волнениями последних лет.

Ко всему сказанному следует добавить, что первоначальная настороженность по отношению к гипнотическому лечению истерии значительно окрепла у молодого Фрейда в связи со случаем из врачебной практики его друга Йозефа Брейера. Именно он открыл так называемый катартический метод лечения, заключающийся в том, что с помощью воспоминаний в гипнозе и повторных переживаний больным прошлых событий вызывается разрядка патогенных эффектов с последующим выздоровлением.

Пациентка Брейера, выраженная истеричка, в ходе полуторагодичного лечения увлеклась молодым врачом и, когда узнала, что ее кумир хочет прекратить лечение, оказалась в акушерской клинике с «предродовыми схватками». Внушив себе беременность от Брейера, она приготовилась к мнимым родам. Брейер заявил, что его метод лечения является дьявольским, и, стремясь восстановить свое душевное равновесие, отправился с женой в Венецию.

Молодой 3. Фрейд, будучи в деталях посвящен в эту историю, был также поражен мощным эротическим зарядом, который, как ему казалось, таится в гипнотическом воздействии. Рассказав об этом в письме своей невесте Марте Бернайс, Фрейд получил ответ, в котором выражалась надежда, что она никогда не окажется в положении жены Брейера. На это Фрейд заверил Марту, что ей нечего опасаться, ибо, «чтобы такое случилось, нужно быть Брейером».

И действительно, Фрейд в данном случае не приукрашивал свой моральный облик. Он придерживался весьма суровых этических правил в личной жизни. Как утверждают его биографы, пережив в 16 лет первое платоническое увлечение Гизеллой Флюсс, он, по-видимому, до женитьбы (да и после нее) не имел никаких любовных историй.