Жан-Клод Ларше - Исцеление психических болезней [Опыт христианского Востока первых веков]

Однако Бог очень редко попускает именно такую степень бесовского воздействия на христианина, который идет прямым путем в духовном делании. Бог ниспосылает Свою защиту постоянно взывающему к Нему праведнику и не дает действию диавола перейти определенные границы, как об этом свидетельствует пример Иова, цитируемый по этому поводу преподобным Иоанном Кассианом. Указанные нарушения чаще всего появляются вследствие духовной небрежности. Если христианин на мгновение отвратится от благодати, обороняющей его сердце, то он вновь становится подверженным власти диавола, который, пользуясь этим ослаблением, может войти в крепость души и внести в нее расстройство [189].

Но если человек отвратил свою волю от Бога, бесам более не нужно прибегать к посредству тела, чтобы смутить душу: они могут напрямую в нее проникнуть, так как благодать в ней более не обитает, и даже овладеть ею [190]. «По отвращению же Божию бывающее попущение душу, не хотящую иметь Бога в себе, предает бесам, как бы связанную», – замечает блаженный Диадох Фотикийский [191]. Преподобный Иоанн Кассиан уточняет: «Итак, ясно, что нечистые духи не могут иначе проникнуть в тех, телами которых хотят овладеть, если наперед не овладеют их умом и мыслями. Когда лишат их страха и памяти Божией или духовного размышления, то, как на обезоруженных, лишенных помощи и охранения Божия и потому легко побеждаемых, смело нападают, потом устрояют в них жилище, как в предоставленном им владении» [192].

С наибольшей лютостью диавол действует, когда вновь завладеет душой, из которой был прежде изгнан. Он стремится ввести в нее полное расстройство, и в духе злобы, жестокости и мести он часто приводит ее к состоянию безумия: «Ибо такой обычай у лукавого: когда он кого‑нибудь одолевает, то ввергает в безумие, чтобы тот уже не мог подняться» [193]. Об этом мы знаем из Евангелия: Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом (Мф 12, 43–45).

Одержимость и безумие, которое она чаще всего порождает, могут также постичь тех христиан, которые обратились вспять в духовном делании, отвратились от Бога и предались страстям. Одержимые, о которых Дионисий Ареопагит говорит, что они могут во время литургии наряду с оглашенными и пребывающими в покаянии «слушать псаломские священнословия и чтения боговдохновенных и всесвятых Писаний», но не призваны «к дальнейшему священнодействию», это люди, уточняет он, которые прежде имели «причастность к священнейшим совершениям», но затем пали из‑за расслабленности или действий, несовместимых с участием в Таинствах. Одержимые, «отступив от боговидной жизни, становятся единомысленными и единонравными с губительными бесами, отвращаясь благодаря крайнему и губительному для них неразумию от истинно сущего, от бессмертных стяжаний и вечных наслаждений, возжелевая и осуществляя не сущее, но кажущееся блаженство, связанное с материей и многострастнейшим опьянением, с убивающими и тлетворными удовольствиями и непостоянством в чуждом» [194]. Однако в некоторых случаях духовное отступление бывает не окончательным, и тогда одержимость и безумие, которое за ней следует, могут проявляться в слабой степени, в виде какой‑либо отдельной страсти или временного заблуждения. В «Житии преподобного Феодосия» мы находим пример такого рода: некие монахи, после того как они сошли с прямого пути, подъяв бессмысленный и неправильно понятый подвиг, а главное – в своих усилиях более понадеявшись на себя, чем на Бога, были поражены психическими нарушениями, наведенными диаволом. Преподобный Феодосий принял их на лечение в свой монастырь. Феодор, епископ Петрский, так описывает их положение: «Некие люди, подвизавшиеся в горах и пропастях, не вели подвиг христианской жизни по Христу и, приступив к аскетической жизни с необдуманной ревностью, были пронзены мечом гордыни. Они приписали подвижнические труды только собственным силам и забыли, что Господь сказал: … без Меня не можете делать ничего (Ин 15, 5). По этой причине, после того как они были преданы сатане во измождение плоти (1 Кор 5, 5) или подвержены еще каким‑либо образом непостижимому суду Божию, их расстроенный разум уже более не правил должным образом их мыслями» [195]. В целом можно сказать, что страсти, пока они пребывают в человеке, сами по себе представляют определенную форму и степень бесовской одержимости. Некоторые отцы Церкви отождествляют те семь бесов, о которых говорится в Евангелии от Матфея, процитированном выше, а также те семь бесов, которые были изгнаны из Марии Магдалины (Лк 8, 2), с семью основными страстями [196]. Такого рода одержимость относится к любому христианину, в котором продолжают проявляться в какой‑либо степени страсти, пока он не достиг подобия Божия, ибо они являются в нем той частью ветхого человека, которая, не будучи еще вытеснена благодатью, остается открытой действию духов зла, и страсти это обнаруживают. Однако благодатью крещения христианин освобожден от рабства врагу [197]и всегда может противостоять действию диавола. Преподобный Симеон Новый Богослов утверждает, что крещение «дарует нам свободу, так что диавол уже не тиранствует над нами против нашей воли» [198], и «если только по своей воле мы не послушаемся врага, то он никаким образом не сможет иметь над нами какого‑либо влияния» [199]. Даже если из‑за несчастной расслабленности крещеный какое‑то время был жертвой бесовских воздействий, он по непреложности Таинства всегда сохраняет способность решительно противостать им и в покаянии отвратить от них свою волю [200]. Когда душа вновь обратится к благодати, диавол опять будет изгнан, хотя это иногда требует долгой борьбы.

Но у тех, кто не были очищены «банею пакибытия», диавол продолжает проникать в глубины души [201]и получает такую власть, которую человек не может преодолеть своими собственными силами. Тогда он становится подверженным как тирании бесовскому влиянию: оно определяет его мысли и действия [202]. В некоторых случаях это влияние доходит до собственно одержимости, которая проявляется не только через страсти, но и в том, что в душу и тело человека вселяются один или несколько бесов. Тогда они делают его своей игрушкой, толкая его к поведению, которое может быть причислено к некоторым категориям безумия. Характерным примером являются гадаринские бесноватые (см.: Мф 8, 28–34; Мк 5, 1–17; Лк 8, 26–39) [203].

Почему же такая одержимость, которая сопровождается часто буйным безумством, поражает некоторых людей преимущественно перед другими? Ответить на этот вопрос столь же трудно, сколь и на вопрос о том, почему какая‑либо болезнь, при равных условиях, поражает того человека, а не другого. Диавол проявляет себя в такой форме в некоторых индивидах по причинам, которые не всегда ясны. Не всегда можно указать на особо греховное состояние жертвы: нередко столь же грешные люди остаются свободными от такого рода одержимости. Если бесовское воздействие иногда следует за человеческим согрешением, то последнее было скорее поводом, чем причиной этого воздействия. Выбор бесов становится понятным в тех случаях, когда человек добровольно и сознательно предал себя власти сатаны (прототипом этого был Иуда), или когда одержимость и безумие порождены практикой колдовства или магии [204], или, наконец, когда они являются очевидным попущением Божиим для очищения и духовного роста, которые у определенных людей никаким другим способом не могли бы осуществиться [205]. Во всех случаях, когда человек подвержен бесовскому воздействию, Бог продолжает тем не менее ограждать его, полагая предел силе бесов, как о том пишет святитель Иоанн Златоуст: «Встретились со Христом некоторые бесноватые, исшедшие из гробов, и просили Его демоны позволить им войти в стадо свиное. Он позволил, и они пошли, и тотчас низвергли всех (свиней) с утеса в море (Мф 8, 28–32): вот как управляют демоны.<���…>Поэтому Бог и позволил им войти в стадо свиное, чтобы на телах бессловесных узнал ты их злобу. А что демоны и с бесноватыми сделали бы то же самое, что и со свиньями, если бы бесноватые и во время самого беснования не были хранимы Промыслом Божиим, это ясно всякому. Итак, и теперь, когда увидишь человека, одержимого демоном, возблагоговей пред Владыкой, познай злобу демонов, потому что можно видеть на этих беснуемых и то, и другое – человеколюбие Божие и злобу демонов: злобу демонов, когда они возмущают и мучат душу одержимого; человеколюбие Божие, когда (Бог) столь лютого демона, который, вселившись в человека, усиливается низринуть его в бездну, удерживает и останавливает, не попуская ему вполне выказать свою силу.<���…>Если бы демоны управляли, то мы были бы ничем не лучше бесноватых, – напротив, еще и хуже их, потому что тех Бог не совсем предал неистовству демонов, иначе они терпели бы гораздо большие мучения, нежели какие терпят теперь» [206].