Зигмунд Фрейд - Психопатология обыденной жизни. Толкование сновидений. Пять лекций о психоанализе [сборник]

а) Летом моя жена подала мне безобидный по существу повод к сильному неудовольствию. Мы сидели друг напротив друга за табльдотом [118]с одним господином из Вены, которого я знал и который, по всей вероятности, помнил меня. У меня были, однако, основания не возобновлять знакомства. Жена моя, однако, расслышавшая лишь громкое имя нашего визави [119], весьма скоро дала понять, что прислушивается к его разговору с соседями, так как время от времени обращалась ко мне с вопросами, из которых улавливалась нить их разговора. Это мне не нравилось и, наконец, рассердило меня. Несколько недель спустя, я пожаловался одной родственнице на поведение жены, но при этом не мог вспомнить ни одного слова из того, что говорил этот господин. Так как вообще я довольно злопамятен и не могу забыть ни одной детали рассердившего меня эпизода, то, очевидно, что моя амнезия в данном случае мотивировалась известным желанием считаться, щадить жену. Недавно еще произошел со мной подобный же случай: я хотел в разговоре с близким знакомым посмеяться над тем, что моя жена сказала всего несколько часов тому назад; оказалось, однако, что мое намерение невыполнимо по той замечательной причине, что я бесследно забыл слова жены. Пришлось попросить ее же напомнить мне их. Легко понять, что эту забывчивость надо рассматривать как аналогичную тому расстройству суждения, которому мы подвержены, когда дело идет о близких нам людях.

б) Я взялся достать для приехавшей в Вену иногородней дамы маленькую железную шкатулку для хранения документов и денег. В тот момент, когда я предлагал свои услуги, предо мной с необычайной зрительной яркостью стояла картина одной витрины в центре города, в которой я видел такого рода шкатулки. Правда, я не мог вспомнить название улицы, но был уверен, что стоит мне пройтись по городу, как я найду лавку, потому что моя память говорила мне, что я проходил мимо нее бесчисленное множество раз. Однако к моей досаде, мне не удалось найти витрины со шкатулками несмотря на то, что я исходил эту часть города во всех направлениях. Не остается ничего другого, думал я, как разыскать в справочной книге адреса изготовителей шкатулок, чтобы затем, обойдя город еще раз, найти искомый магазин. Этого, однако, не потребовалось; среди адресов, имевшихся в справочнике, я тотчас же опознал забытый адрес магазина. Оказалось, что я, действительно, бесчисленное множество раз проходил мимо его витрины, и это было каждый раз, когда я шел в гости к семейству М., долгие годы жившему в том же доме. С тех пор, как это близкое знакомство сменилось полным отчуждением, я обычно, не отдавая себе отчета в мотивах, избегал и этой местности, и этого дома. В тот раз, когда я обходил город, ища шкатулки, я исходил в окрестностях все улицы и только этой одной тщательно избегал, словно на ней лежал запрет. Мотив отвращения, послуживший в данном случае виной моей дизориентации, здесь вполне осязаем. Но механизм забвения здесь не так прост, как в прошлом примере. Мое нерасположение относится, очевидно, не к изготовителю шкатулок, а к кому-то другому, о котором я не хочу ничего знать; от этого другого оно переносится на данное поручение и здесь порождает забвение. Точно таким же образом в случае с Буркгардом досада на одного человека породила описку в имени другого. Если там связь между двумя по существу различными кругами мыслей создалась благодаря совпадению имен, то здесь, в примере с витриной, туже роль могла сыграть смежность в пространстве, непосредственное соседство. Впрочем, в данном случае присутствовала еще и более прочная, внутренняя, связь, ибо в числе причин, вызвавших разлад с жившим в этом доме семейством, большую роль играли деньги.

в) Контора В. & R. пригласила меня на дом к одному из ее служащих. По дороге к нему меня занимала мысль о том, что в доме, где помещается фирма, я уже неоднократно был. Мне представлялось, что вывеска этой фирмы в одном из нижних этажей бросилась мне когда-то в глаза в то время, когда я должен был подняться к больному на один из верхних этажей. Однако я не мог вспомнить, ни что это за дом, ни кого я там посещал. Хотя вся эта история была совершенно безразлична и не имела никакого значения, я все же продолжал ее обдумывать и в конце концов пришел обычным окольным путем, с помощью собирания всего, что мне приходит в голову, к тому, что этажом выше над помещением фирмы В. & R. находился пансион Фишер, в котором мне не раз приходилось навещать пациентов. Теперь я уже знал и дом, в котором помещались бюро и пансион. Загадкой для меня оставалось все же, какой мотив оказал здесь свое действие на мою память. Я не находил ничего, о чем было бы неприятно вспомнить, ни в самой фирме, ни в пансионе Фишер, ни в живших там пациентах. Я предполагал, что дело не идет о чем-нибудь очень неприятном, ибо в противном случае мне вряд ли удалось бы вновь овладеть забытым с помощью одного только окольного пути, не прибегая, как в предыдущем примере, к внешним вспомогательным средствам. Наконец, мне пришло в голову, что только что, когда я двинулся в путь к моему новому пациенту, мне поклонился на улице какой-то господин, которого я лишь с трудом узнал. Несколько месяцев тому назад я видел этого человека в очень тяжелом, на мой взгляд, состоянии и поставил ему диагноз прогрессивного паралича; впоследствии я, однако, слышал, что он оправился, так что мой диагноз оказался неверным (если только здесь не было случая ремиссии [120], ибо тогда мой диагноз был бы все-таки верен!). От этой встречи и исходило влияние, заставившее меня забыть, в чьем соседстве находилась контора В. & R., и тот интерес, с которым я взялся за разгадку забытого, был перенесен сюда от этого случая спорной диагностики. Ассоциативное же соединение произошло от слабой внутренней связи, возникшей благодаря тождеству имен: выздоровевший вопреки ожиданиям был также служащим в большой конторе, обычно посылавшей мне больных, а врач, с которым я совместно осматривал спорного паралитика, носил то же имя Фишер, что и забытый мною пансион.

г) Запрятать куда-нибудь вещь означает в сущности не что иное, как забыть, куда она положена.Как большинство людей, имеющих дело с рукописями и книгами, я хорошо ориентируюсь в том, что находится на моем письменном столе, и могу сразу же достать искомую вещь. То, что другим представляется беспорядком, для меня – исторически сложившийся порядок. Почему же я недавно так запрятал присланный мне каталог книг, что невозможно было его найти? Ведь собирался же я заказать обозначенную в нем книгу «О языке», написанную автором, которого я люблю за остроумный и живой стиль и в котором ценю понимание психологии и познания по истории культуры. Я думаю, что именно поэтому я и запрятал каталог.