Алексей - О «дедовщине»: взгляд социального психолога

Пилотка у образцового бойца должна отступать «на два пальца от лба»; у «деда» пилотка надета самым немыслимым образом и где-то на макушке.

Ремень бойца должен быть туго, молодецки затянут; у «деда» ремень максимально расслаблен и вообще чаще всего, говоря армейским языком (дамы, заткните уши!) «болтается на яйцах».

Устав запрещает солдатам надевать не предусмотренные в Уставах виды одежды; «дед» же щеголяет под гимнастеркой в футболке, а то и майке, а если на улице мороз — поддевает свитер.

Короче, «Дед» одевается не так, как того требует Устав, а так, как УДОБНО лично ему.

То же мы слышим во всех прочих вопросах «строгой армейской жизни».

«Дедушка» не ложится по команде «отбой» и не встает по команде «подъем», а уж одевается столько, сколько нужно (никаких пресловутых «40 секунд»!). Вообще, записанный в Уставе «Распорядок дня» — не для «дедушки».

Он вовсе не обязан «принимать пищу» в соответствии с установленным распорядком; нет, настоящему «деду», если он, не дай бог, проспал завтрак, верные «молодые», которым «положено», принесут его прямо в казарму. Есть и такие «деды», которые, став «дедами», в столовую вместе со всеми вообще не ходят.

«Дед» и ночью спать не обязан — и вообще «дед» спит, когда хочет. Ночью он может спать, а может развлекаться — «строить» «молодых», смотреть телевизор в бывшей «ленинской» комнате, жарить картошку в «каптерке». Кстати, о картошке: на «деда», конечно же, не распространяется вроде бы неизбежное в армии ограничение рациона питания — когда солдат никак не властен над своим меню, а должен то, что дают, и в том количестве, в каком оно выдано в столовой.

Нет, настоящий «дед» имеет доступ ко всем запасам столовой, ко всем продовольственным посылкам «молодых» и никакой тоски по разнообразию меню не испытывает!

Конечно же, «дед» в «нарядах» не выполняет никаких грязных работ типа мытья унитазов — а точнее, вообще никаких работ не выполняет: на это есть «молодые» (причем, конечно же, неважно, в «наряде» тот или иной «молодой» или нет). В хорошей, истинно «дедовской» части «деды» и в караул сами не ходят, предпочитая оставаться в теплом караульном помещении, играть в карты с начкаром и болтать «за жизнь»; за них «несут службу» с автоматом в руках «молодые», порой оставаясь на посту вместо «положенных по Уставу» двух четыре, а то и 6 часов (один из моих респондентов рассказал, что его личный рекорд в карауле в бытность «молодым» составил 8 часов непрерывной «охраны»; стоял мороз, и «дедам», конечно, не хотелось вылезать).

«Деды», понятное дело, совершенно не обязаны также заниматься какой-нибудь строевой подготовкой — так, чтобы по 2 часа непрерывно «тянуть носок». Максимум, что «дед» может себе позволить — это какое-то время поруководить строевой подготовкой «молодых». При этом, заметим, ему совершенно ни к чему формальные основания для таких «занятий» в виде, к примеру, сержантских «лычек»; нет, скорее рядовой «дед» будет руководить строем только что прибывших из «учебки» младших сержантов, заставляя часами стоять на одной ноге!

Ну, и так далее. Живописать портрет «деда» можно и дальше, однако принцип, я думаю, читателю ясен: «Дед» воплощает собой как бы негатив Устава; все, что Уставом как бы запрещено, «дедушке» разрешено, и в казарме он чувствует себя максимально вольготно. ПОЧТИ КАК ДОМА…

Что это? — спросит озабоченный читатель. Горячечный бред? Автор записывал самые безумные фантазии измордованных непосильной работой и «нарядами вне очереди» нарушителей воинского порядка, склонившихся с зубной щеткой над очередным унитазом? После всего того, что мы уже сказали об армии как «безотказной ОПЧ», в которой каждый шаг новобранца под контролем и неизбежно приближает его к превращению в «идеального солдата»!.. Не пора ли автору признаться, что этот скандальный с точки зрения любого военного идеолога «дед» — абсолютно мифический персонаж, нечто вроде Золушки, танцующей на балу у Принца (в снах замерзающей на улице Девочки со Спичками)?

Нет, не пора. Поговорите с отслужившими в армии, в РЕАЛЬНОЙ армии. Вы, должно быть, удивитесь, но данный образ — при всей фантастичности предположения — отражает РЕАЛЬНОСТЬ.

Что это означает? Это означает, что ГПЧ побеждает ОПЧ. На СИСТЕМНЫЙ ВЫЗОВ со стороны ОРГАНИЗАЦИИ дает ответ — и тоже системный! — группа. Парадокс: одного человека, как мы только что доказывали, ОПЧ должна с неизбежностью ломать и «затачивать» нужным ей образом; однако в ГРУППЕ внешнее принуждение со стороны ОРГАНИЗАЦИИ преломляется самым неожиданным образом, внутри группы выстраивается собственная, внутригрупповая иерархия — с тем, чтобы внутри вроде бы самой беспросветной «территории Принуждения» получить Зону свободы!

Вот на чем, на мой взгляд, строится, в конечном счете, вся изощренная, извращенная, приносящая массу страданий и преступлений СИСТЕМА «ДЕДОВЩИНЫ». На изначально присущем каждому человеку стремлении к свободе! Человеку, попавшему в ОПЧ, очень, оказывается, важно видеть, КАК он может быть свободен от ОПЧ.

Это, безусловно, — извращенная свобода. Это — ЗОНА свободы. Она определяется не в терминах территории, а в терминах времени: это период службы с 1,5 до 2 лет при 2х-годичном сроке службы.

Внешнее принуждение, преломляясь, создает Группу Принудительного Членства. ГПЧ характеризуется выстраиванием внутренней иерархии группы, направленной на выполнение задач, формируемых Системой Внешнего Принуждения, и таким образом, чтобы верхушка иерархии ГПЧ была свободна от их выполнения в максимально возможной степени.

Посмотрите на «деда»! Это человек, который считает себя свободным внутри структуры, по духу своему отрицающей свободу.

Итак, какую картину мы в итоге получаем? Мы видим, что дедовщина — это весьма сложное социально-психологическое явление, которое в общем виде представляет собой СДЕЛКУ: сделку между солдатами и офицерами. В чем суть сделки? Офицеры де-факто признают выделение внутри «воинского коллектива» — то есть Группы Принудительного Членства — неформальной иерархии, основанной на периодизации срока службы участников группы. Они признают, что участники данной иерархии в зависимости от своего места в ней (т. е. от срока службы) имеют неравные права — как по отношению друг к другу, так и по отношению к ним, офицерам. При этом офицеры фактически соглашаются, что участники верхней части неформальной иерархии ГПЧ («воинского коллектива») практически освобождаются от большинства обязательств и повинностей, налагаемых на них членством в армейской «организации принудительного членства».