Анна Моносова - «Да» в ответ. Технологии конструктивного влияния

Показать новое в том, что вы предлагаете, рассказываете, подчеркивать новизну информации, в чем она состоит, чем отличается от предыдущей. Если мы понаблюдаем за детьми, то увидим, что чем младше ребенок, тем больше эмоций он испытывает. Это связано с тем, что у него нет еще готовых приобретенных ответов на новые ситуации. Повторение изначально новой ситуации приводит к ослаблению эмоций.

Некоторые ситуации даже при повторении воспринимаются нами как новые. К таким можно отнести сильный шум, потерю опоры. Ребенок может испугаться или удивиться, если увидит знакомого человека в необычной одежде.

«Пробудить» собеседника можно, применив необычную компоновку своего обращения, рассказа. На этом основан принцип парадоксального цитирования, широко используемого для привлечения внимания в начале презентаций и выступлений. Например, такого.

Наш мир достиг критической стадии. Дети больше не слушают своих родителей. Видимо, конец мира уже не очень далек…

Остроумные высказывания стимулируют активность, одним из проявлений которой является смех.

Марк Твен определял остроумие как «всегда неожиданное соединение мыслей, которые до того, казалось, не находились ни в каких отношениях».

Психофизиологические исследования подтверждают это: смех возникает в результате «рассогласования» между ожиданием от ситуации, прогнозом того, как будут развиваться события, и неожиданной реальностью.

На этом построены анекдоты и шутки. Воздействие анекдота разрушается, если после первой фразы кто-то восклицает: «А, это о том, что….» — и рассказывает концовку анекдота. Во второй раз анекдот тоже слушать неинтересно. В отличие от обычного рассказа, эффект которого не построен на необычности.

Возьмем любой анекдот и проверим эту закономерность.

— Что делать, если видишь перед собой маленького зеленого человечка?

— Переходить дорогу.

Смешно?

Если раскрыть интригу раньше, сказать, что анекдот будет про знаки дорожного движения, то… то и все, собственно. Не будет анекдота. Потому что в анекдоте смех возникает как реакция на разрыв ожиданий и реальности.

Возьмем более длинный философский анекдот.

Лягушонок упал в яму. Он прыгал, пытаясь выбраться, а его друзья сверху кричали ему: «Тебе не выбраться, края ямы слишком гладкие. Не трать силы, все равно у тебя не получится». Но лягушонок продолжал свои усилия* Друзья переживали. Свешивались сверху, размахивали лапками, кричали: «Перестань, что ты мучаешься?» Однако лягушонок был упорен, и в конце концов ему удалось зацепиться за маленький выступ и выпрыгнуть. Он тут же подбежал к изумленным друзьям с криком: «Спасибо! Я видел, как вы переживали за меня и старались подбодрить! Если бы не ваша поддержка, я бы не смог вылезти»!

Если рассказчик перепутает и в середине рассказа сообщит, что яма отражала звуки и лягушонок не слышал слов, поэтому считал крики друзей поддержкой, то слушать будет скучно — анекдот превратится в назидательный рассказ.

Мы часто наблюдаем, как внезапно обрушившаяся плохая или хорошая новость вызывает эмоциональную реакцию. А если мы слышим те же новости «подготовленными», то эмоции сглажены. На этом построены сюрпризы. Которые, кстати, не все любят как делать, так и получать.

Избыточные, мешающие жить эмоции могут возникнуть в ситуации несоответствия возможностей и желаний человека. Если ситуация не позволяет действовать, нереализованное желание превращается в чрезмерное возбуждение, раздражение. Мы волнуемся перед собеседованием, радуемся или огорчаемся после объявления оценок на экзамене, нервничаем или злимся, застряв в пробке, когда едем на важную встречу, и т. д. Все это примеры значимых и важных ситуаций, которые обычно сопровождаются эмоциональным возбуждением. Оно возникает, если мотивация не находит применения; когда нам нужно что-то выполнить в присутствии другого или когда какое-то препятствие мешает нам достичь цели.

Что делать с эмоциями, если не получается направить их энергию в мирное русло?

Предложу вам два способа: рациональный и иррациональный.

С рациональным воздействием все довольно просто. Дело в том, что эмоция погибает от анализа. Поэтому последовательно задавайте себе или другому вопросы.

Что тебя расстроило?

Что представляется тебе особенно неприятным?

Чего ты опасаешься больше всего?

Какие последствия ты предполагаешь?

Как он может поступить в этой ситуации?

Анализировать нужно только те эмоции, которые вы действительно хотите разрушить. Как правило, это негативные переживания. Но, конечно, если вы вдруг решили избавиться от излишней веселости, можете задуматься над вопросом: «А что именно так меня обрадовало?» Радость значительно уменьшится, а то и вовсе растает без следа.

Про иррациональный способ расскажу чуть подробнее.

Вы пытались когда-нибудь намеренно вызвать у себя слезы? Нет, не вспоминая грустную ситуацию или читая мелодраматическое произведение, а напрямую, мысленно произнося: «Вот сейчас я тебе покажу, как я расстроена, посмотри, как я плачу». Если пытались, то наверняка помните, что слезы, которые только что текли ручьем, в этот момент как назло высыхают. То же самое происходит с дрожанием рук, стучанием зубов и другими нежелательными реакциями: чем больше мы пытаемся их унять, тем сильнее они становятся. А попытка усилить их приводит к полному прекращению. Этот феномен лежит в основе принципа парадоксального намерения, разработанного Виктором Франклом для избавления своих пациентов от страха перед такими реакциями.

Вы можете применить этот способ на практике. Для этого нужно проявление какой-нибудь нежелательной реакции у себя или у другого. Если у вас дрожат руки, попробуйте показать кому-нибудь, как сильно они у вас дрожат. Если руки дрожат у вашего собеседника, попросите его показать вам, как сильно у него дрожат руки.

Аффект развивается, минуя сознание. Это становится особенно понятно, если понаблюдать за кричащими, топающими, размахивающими руками, оскорбляющими друг друга людьми, которые в спокойном состоянии не просто хорошо друг к другу относятся, но вообще дышать перестают от одной мысли, что что-то произойдет с тем самым человеком, на чью голову они сейчас призывают все возможные несчастья. Посмотрите на мать, в исступлении орущую на ребенка, разбившего чашку. Если застать ее в нормальном состоянии и спросить: «Что для вас важнее — чашка или эмоциональное благополучие ребенка?» — она и вопрос-то не поймет. Ну, конечно, ребенок, все для него, жизнь отдаст, чтобы он был здоров и счастлив. А вот мужчина обвиняет во всех смертных грехах жену, помявшую бампер автомобиля. Если его мнение об этой женщине, которая «о чем только думала», «как так можно», «он же предупреждал», верно хоть на один процент, то смысл совместной жизни с ней абсолютно непонятен. Как и со всеми остальными женщинами, потому что, как следует из его слов, «все они такие». Он не любит жену? А я однажды наблюдала подобную сцену в семье знакомых. Так вот этот орущий монстр в спокойном состоянии жену носил на руках, машину эту новую, кстати, купил ей, а сам ездил на разбитой «пятерке» (кто не помнит — это «жигули» пятой модели). А когда она вскоре серьезно заболела, все ночи сидел с ней, а днем бегал в поисках дополнительного заработка, чтобы купить дефицитные дорогие лекарства. Он выходил ее, к концу ее болезни был похож на тень, похудев на 20 кг. Срываться, правда, не перестал. Слегка окрепнув, мог вновь раскричаться по никчемному поводу. Почему? Причин много, про случай с помятым бампером могу достаточно определенно сказать, что он очень испугался… за жену! Поэтому чуть не убил ее. Нелогично? А я и говорю, что аффекты «нелогичны» и часто полностью противоречат чувствам.