Михаил Веллер - Социология энергоэволюционизма

Ф о р м а л ь н ы й и н е ф о р м а л ь н ы й. Сержант в армии силен принадлежностью к армейской командной системе. Но самый здоровый и волевой в отделении/взводе является реально главным в нештатных ситуациях и вообще «по жизни». Когда-то вот таких и посылали на третьем году в полковые сержантские школы… но это уже другая тема.

Понятно, что несовпадение формального и неформального лидеров ослабляет систему и говорит об ее бюрократизации, несовершенстве, дегенерации. Реальный обладатель лидерских качеств и должен стоять на его месте. «Положительно необходимо, чтоб эта четверка храбрецов перешла ко мне на службу, — задумчиво пробормотал Решилье».

С и с т е м н ы й и н е с и с т е м н ы й. Но. Но. В системе типа армейской. Главнейшее назначение промежуточных и низовых командиров. Это претворять в массы приказы Лидера-Командующего. Эта функция послушания, исполнительности, верности приказу, — важнее многих прочих качеств. А уж умение заставить нижестоящих выполнить приказ Вышестоящего — стоит всего! Поэтому Сталин ценил Жукова — прощая страшные потери и катастрофические провалы, за которые расстреляли бы любого другого.

Самый же харизматичный, талантливый и храбрый, который начинает обсуждать и осуждать приказы, пусть дурные, нарушая великий принцип единоначалия. И подлежит ликвидации. Ибо единство системы важнее и ценнее любых самых храбрых и сильных по отдельности.

Конфликт личного и социального инстинкта в жесткой системе.

Ярким индивидуалистам вообще не место в строю или в толпе. Им же хуже будет.

П р о т о к о л ь н ы й и р е а л ь н ы й. Современная демократия, она же капитализм, она же общество свободного предпринимательства, дала вполне новый тип государственного лидера.

Вожак в животном стаде — самый физически здоровый и мощный, наиболее способный в борьбе за выживание. Открытой конкуренцией — в бою или ритуальной демонстрацией силы — он побеждает соперников.

Вожак в первобытном человеческом стаде, скорее всего, был подобен качествами вышеупомянутому.

По мере развития протоцивилизации и цивилизации требовались, кроме качеств физических и волевых, еще и умственные способности. Военачальник и царь должен быть еще и мудр! — ну, хоть в некоторых областях и пределах.

Введение института монархии, власть наследственная — была ступень в стабилизации общества, должная гарантировать от смут и гражданских войн. Это что значит? Это значит, что качество власти уже не в полной мере, уже в меньшей мере, а иногда и совсем в меньшей, зависело от личных качеств государя. Ибо. Значение и развитость государственных (или протогосударственных) институтов и законов с традициями сделалось велико, и кто бы ни правил — должно было происходить одно и то же. Государю оставался весьма узкий коридор полномочий, а штат советников и помощников компенсировал и нивелировал его решения и действия до некоего среднеприемлемого уровня. Сильного и резкого государя окорачивали, слабого подпирали и поднимали. (Поэтому сильный гнул и ломал окружение, а слабый попадал под каблук волевого первого министра, визиря или т. п.) Строго говоря — правил не король, но — корона и трон! Символы самодержавия как фетиш объединяющей и координирующей власти.

Когда в великом 1792-м французы провозгласили смерть королям всего мира! — ну таки монархии прогнили. Выродившиеся габсбургские уроды, пуская слюни, загадили собой троны Европы, превратившись в роскошествующих паразитов. Власть — реально талантливым и полезным гражданам! — прокричал Конвент.

Насколько выборные граждане оказались полезны — это вопрос отдельный. Но то, что первые президенты и премьеры всех молодых демократических государств были яркими и способными людьми, энергичными, патриотами, — видно и очевидно. Народ отдавал голос и сердце тем, кого уважал, кому верил, чьи достоинства знал.

А затем? А затем. Демократическое общество свободного предпринимательства построило развитой капитализм. Одни высоко поднялись. Другие несколько опустились. Расслоение между верхом и низом увеличилось.

Не только и не столько материально увеличилось. Демократия сломала сословные перегородки — все стали социально равны! А дальше: пара поколений — и деньги породили новую касту, со своими обычаями, приличиями, образом жизни и образом мыслей. Свой круг. В нем женятся, дружат и берут на работу по высшим должностям. Исключения редки, и вошедший снизу в касту плебей — становится «одним из нас», «в нашей лодке».

И одновременно с материальным и научно-техническим подъемом цивилизации в великом XIX веке. Сильно выросло население Европы и США. Прямая демократия все более сменялась непрямой, косвенной и опосредованной.

И одновременно растет грамотность. И вместе с ней — пропаганда и агитация, объявления и газеты. Потом вообще радио изобрели. Про телевидение и XX век я вообще не говорю.

Избирательная кампания стала превращаться в шоу. Шоу стоили все больших денег. Специальные люди профессионально «раскручивали» кандидатов в Начальники страны. Электорат все меньше знал этих людей и все больше хавал избирательной жвачки.

А поскольку демократия, и власть Закона, и независимый Суд, и непродажная полиция, и священная неприкосновенность частной собственности. То, независимо от личных качеств и талантов Начальника, экономический и культурный организм страны работал по накатанному режиму.

Кто решал вопросы? Под зонтом Закона, на поле Закона, умея применить Закон с максимальной пользой для себя? Адмиралы экономики. Крупнейшие промышленники и банкиры. Корпорации и синдикаты. Они лоббировали законы. Они содержали государство на свои налоги. Они владели львиной частью доходов. Они создавали рабочие места. Они финансировали науку. И СМИ, кстати, и культуру, и университеты, и лаборатории.

Несменяемая верхушка, передающая экономическое богатство страны по наследству, финансирующая все ключевое, продолжает решать вопросы.

Об чем они думают? Чтоб им не было хуже.

Внимание:

СОБСТВЕННИК ВО ВЛАСТИ РАССМАТРИВАЕТ БЛАГО ГОСУДАРСТВА ТОЛЬКО В ТОМ СЕКТОРЕ, ГДЕ ВИДИТ СОБСТВЕННОЕ БЛАГО.

Это искренне. Это закон психологии. Это даже не перерождение личности. Это называется социальная адаптация. Она свойственна каждому. И каждый адаптированный совершает свои шаги в свете и в секторе той своей действительности; к которой он адаптирован своим образом жизни. Волк обожает лесную природу, но не может не есть зайцев. А кабан не подрывать корни.

Корпорации, желая блага государству, видят его только в том секторе, где им будет лучше, или хотя бы не хуже. Они искренни!

Они интимно и честно уверяют друг друга, что иначе невозможно, что это и есть благо страны!