Казимеж Обуховский - Психология влечений человека

Можно, наконец, найти основания для отклонения аргумента Анвина, даже не отрицая меткости его наблю­дений. Если следовать ходу его аргументации, то ока­жется, что общества, живущие в рамках сплоченной и гибкой политической системы, по существу ставящей очень ригористические требования в отношении индивиду­ального стиля жизни, могут, очевидно, отличаться боль­шей дисциплинированностью в удовлетворении сексу­альной потребности. Многочисленные доказательства су­ществуют даже в современном мире. Из этого, однако, вовсе не следует, что сексуальная дисциплина решает вопрос об общественно-политической гибкости и дина­мичности. Ведь сама по себе корреляция двух явлений не дает никакой информации о том, что является при­чиной, а что следствием.

Экспериментальные исследования также не подтвер­ждают теории сублимации. Шеффер (1956, стр. 522 и др.) указывает, что исследования, которым была подвергнута группа творческих работников, не состоящих в браке, не подтвердили гипотезы о том, что их художественные или интеллектуальные достижения заменяли нормаль­ное удовлетворение сексуальной потребности. К тому же самому выводу пришел Тейлор на основании исследова­ния 40 мужчин с высшим образованием с явными эсте­тическими склонностями (см. Хант, 1944, т. 1, стр. 320).

Обобщения этих выводов достаточно, чтобы иметь ос­нования утверждать, что все теории, объясняющие об­щественное поведение человека теми или иными форма­ми сублимации или конверсии сексуальной потребности, необоснованны: они не показывают ни всей сложности человеческой личности, ни основных законов обществен­ного развития. Примеры, приводимые сторонниками этих взглядов, часто являются интересными наблюдениями, однако нуждаются в иной интерпретации, более согласу­ющейся с данными науки и здравым смыслом.

Из сказанного можно сделать вывод, что сексуальная потребность, вероятнее всего, сама по себе не играет в жизни человека столь принципиальной роли, как это ут­верждают сторонники фрейдизма а представители широко распространенного взгляда, приписывающего мо­гущественную силу «романтической лю^ви», а также «сексуальному влечению», особенно у мужчин. История говорит о том, что в определенные эпохи половая любовь имела очень небольшое значение в сравнении с такими ценностями, как социальное положение или родовая со­лидарность. Интересы рода, племени были в те времена личными интересами индивида. Только в эпохи упадка, в старых культурах, клонящихся к закату, в политиче­ских системах, которые утратили спартанскую суровость, по мере роста индивидуализма возрастало значение по­ловой любви. Но и тогда половая любовь в строгом смы­сле слова часто уступала место какому-то восхищению бесполой красотой. «А для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая лю­бовь в нашем смысле была настолько безразлична, что для него безразличен был даже пол любимого сущест­ва», — замечает с иронией Энгельс (К. Маркс и Ф. Эн­гельс, Соч., т. 21, стр. 79).

Тем не менее факты свидетельствуют о большом зна­чении, которое в жизни отдельных индивидов и целых общественных групп играют сексуальные ценности. Мо­жно привести ряд таких фактов. Прежде всего обраща­ет на себя внимание то, что тысячелетиями человеческие общества окружали удовлетворение сексуальной потреб­ности множеством запретов, предписаний и предрассуд­ков, не встречающихся в отношении к другим потребно­стям. Уже одно это указывало на исключительное зна­чение сексуальных вопросов. Клиника неврозов, несом­ненно, также подтверждает, что во многих случаях в ос­нове нарушений лежат половые фрустрации и трав­мы. И наконец, сам факт столь широкого распростра­нения фрейдовской теории, подчеркивающей роль сек­суальности в жизни человека, свидетельствует о том, что концепция всемогущего «либидо» отвечает в какой-то мере обиходной оценке значения сексуальных вопросов в жизни человека, может быть, как теорети­ческая основа бунта против лицемерных ритуалов ме­щанской морали, а может быть, и по другим причинам.

Против фактов трудно возражать, однако психолог дол­жен их интерпретировать, ибо сами по себе они являются только сырым материалом, который может иметь разное значение, так же как рассмотренные перед этим «аргу­менты», якобы говорящие в пользу теории сублимации.

Попытаемся интерпретировать эти факты. Существо­вание множества норм и общественных обычаев, которые регулируют удовлетворение сексуальной потребности, вообще не доказывает какого-либо особого значения этой потребности в жизни человека, но свидетельствует лишь о том, что удовлетворение ее связано (исключая уже упо­мянутое ранее отделение биологической функции от на­слаждения) с появлением на свет потомства, с функцией, которую в обществе выполняет семья, а также с относя­щимися к семье имущественными проблемами, такими, как наследство, приданое и т. д. Ясно, что эти вопросы представляют существенный интерес для общества и по­этому требуют законодательного закрепления, писаных и-неписаных норм. Стоит при этом обратить внимание на то, что там, где экономические проблемы семьи упроща­ются, где наследство, приданое, увеличение капитала те­ряют свое значение, упрощаются также общественные нормы, связанные с удовлетворением сексуальной по­требности. Дочери и сыновья пользуются большей свобо­дой полового выбора, а их родители реже стремятся к не­узаконенным связям.

Тот факт, что половые проблемы играют достаточно большую роль в клинике неврозов, также не говорит о том, что они должны играть ту же самую роль в жизни людей хорошо приспособленных. Ведь изменения иерар­хии жизненных ценностей и смещение значений разных потребностей являются, вообще говоря, чаще всего след­ствием и признаком болезни. Как показывает практика, сексуальные нарушения чрезвычайно часто выступают как побочное явление нарушения вегетативной регуляции при неврозах, причины которых могут не иметь ничего общего с сексом. Но поскольку сексуальная жизнь имеет нередко большое значение для индивида, сексуальные расстройства могут преобладать среди указываемых боль­ным симптомов, дезориентируя недостаточно опытного диагноста. Болезнь может быть ошибочно признана по­ловым неврозом, тогда как точный диагноз должен осно­вываться на причинах болезни. Наконец, даже наиболее правильные выводы из наблюдений над психическими нарушениями нельзя механически переносить на психи­ку здорового человека. Даже при высшей осторожности и при большом опыте это является трудным и часто рис­кованным делом, что неоднократно подчеркивалось в со­временной науке о человеке.