Казимеж Обуховский - Психология влечений человека

И наконец, важность сексуальной потребности не под­тверждается также и популярностью психоанализа. Ско­рее наоборот, теория Фрейда была одним из факторов, не­сущих вину за переоценку роли сексуальности нашими современниками. Фрейд непомерно раздул значение сексу­альной потребности и заставил миллионы людей пове­рить, что она могущественна и непобедима, как многогла­вый дракон или волшебник, который, будучи изгнанным в облике обольстительной женщины, возвращается как старый мудрец-психотерапевт. Взгляды Фрейда получи­ли широкое распространение главным образом среди по-луинтеллитенции, которая была наиболее падка к пи­кантной стороне психоанализа.

Тезису о преобладающем значении пола в человече­ской жизни необходимо, как нам кажется, противопоста­вить другое понимание этого вопроса. Можно предполо­жить, что половая потребность, которая сама по себе не должна иметь большого влияния на отношения индивида со средой и на процессы саморегуляции, может приобре­сти такое влияние и фактически часто получает его бла­годаря особым обстоятельствам. Постараюсь рассмотреть некоторые из них, не пытаясь полностью охватить эту большую тему, которая должна стать предметом отдель­ной научно-исследовательской работы.

Одним из факторов, благоприятствующих усилению сексуальных напряжений, является окружение «этих во­просов» ореолом таинственности. Тем самым искусствен­но поддерживается интерес к ним, особенно у молодых людей, которые начинают верить в какое-то особое зна­чение их в жизни человека. К этому присоединяются, кроме того, различные ограничения, придающие сексу­альной деятельности вкус запретного плода и искусствен­но усиливающие ее привлекательность до такой степени, что удовлетворение этой потребности может стать (как у пациентов Фрейда) необходимым для поддержания внутреннего равновесия. Нельзя не упомянуть также осо­бый, характерный для нашей эпохи стиль жизни с его постоянным подчеркиванием сексуальных проблем. Вер­но подметил это один американский карикатурист: на рисунке "изображен кабинет психоаналитика, в котором на кушетке лицом к окну лежит пациент. За окном на небоскребе висит огромная реклама с полуголой девицей. Врач сидит возле пациента и, глядя в блокнот, спрашива­ет: «А теперь прошу сказать мне первую мысль, которая приходит вам в голову».

Поддержание сексуальных напряжений весьма распро­странено в современной западной культуре и объясняет­ся в числе прочего жаждой финансовых прибылей. До­ступность фильмов и книг с сексуальной тематикой, навя­зывание ее с помощью рекламы является известным де­лом. Участие в фильме одной секс-бомбы может принести большую прибыль, чем несколько автомобильных заво­дов. В этой ситуации сексуальные напряжения, постоян­но культивируемые, растут, и по мере их роста увели­чивается доля «сексуальной тематики в кино, литера­туре и рекламе, что снова усиливает сексуальные напря­жения и так далее, в результате чего возникает пороч­ный круг причин и следствий. Не приходится удивляться большой интенсивности сексуальности в таких условиях.

Далее следует помнить о том, что нормальная половая потребность удовлетворяется посредством полового сно­шения, которое является общественным актом, происхо­дящим между двумя лицами, и, как я уже упоминал, име­ет определенные общественные последствия. Сексуальные особенности индивидов, как, например, половая сила, им­потенция, считаются окружающими общественными до­стоинствами или недостатками, как, скажем, храбрость или трусость, правдивость или лживость, а не просто оп­ределенными физическими чертами, подобными остроте зрения или болезням типа туберкулеза или астмы. Этим объясняется стремление человека к приобретению сексу­альных достоинств или хотя бы к созданию у окружаю­щих впечатления, что он таковыми обладает для повы­шения своего социального престижа. Множество связей сексуального характера среди подрастающей молодежи имеет свой источник в желании казаться взрослым; мно­гие донжуаны — это импотенты, которые заинтересованы в том, чтобы их считали «стопроцентными мужчинами»; не одна женщина-соблазнительница становится таковой потому, что, собирая вокруг себя мужское общество, она пытается компенсировать тем самым свои подлинные или мнимые недостатки. Большой заслугой Адлера было то, что он отвел сексуальной потребности подобающее ей мес­то в иерархии человеческих потребностей и признал в противовес Фрейду, что человек является не «сексуаль­ным существом», а социальным. Именно Адлер сформу­лировал мысль, что способ, которым человек удовлетво­ряет свои сексуальные потребности, определяется стилем его жизни, а не наоборот. Общественная обусловленность сексуальной потребности и связь ее с другими потребно­стями приводят к тому, что сексуальная деятельность ча­ще всего служит каким-либо другим потребностям и целям. Для людей примитивных, лишенных способности воспри­нимать все богатство впечатлений, связанных с искусст­вом, с научным познанием и т. д., так же как и для людей односторонне развитых, эта деятельность может стать единственным источником сильных ощущений, единст­венной ситуацией, в которой они чувствуют себя нужны­ми и могущими иметь какое-то общественное значение.

Очевидно, и столь большая популярность фрейдовской теории «либидо» основывается не на чрезвычайной при­влекательности самих по себе сексуальных ценностей, ак­центированных ею, но на том, что она попала на какую-то благодарную почву. Как я уже упоминал, трудно ска­зать в двух словах, что содействовало этому успеху. От­вет на этот вопрос требовал бы специальных социологи­ческих исследований. Но нельзя забывать, что деятель­ность Фрейда совпала с последней фазой расцвета капи­тализма XIX века, которая оказала огромное влияние на жизнь европейских обществ. Небезоснователен тезис Шельского, объясняющего «эротизацию» супружеской любви специфической структурой отношений поздне-мещанского общества (Шельский, 1959, стр. 235). [22] «...история, как она шла до сих пор, протекает подобно природному процессу и подчинена, в сущности, тем же самым законам движения. Но из того обстоятельства, что воли отдельных людей, каждый из которых хочет того, к чему его влечет физическая конституция и внешние, в конечном счете экономические, обстоятельства (или его собственные, личные, или общесоциальные), что эти воли достигают не того, чего они хотят, но сливаются в нечто среднее, в одну общую равнодействующую, — из этого все же не следует заключать, что эти воли равны нулю» (К Маркс и Ф. Энтельс, Соч., т. 37, стр. 396). В лю­бом случае энтузиазм, с которым мир принял концепцию Фрейда, требует объяснения, но не служит доказательст­вом большой роли сексуальной потребности в жизни че­ловека. Можно, правда, допустить, что сексуальные эле­менты теории Фрейда оказались в свое время столь ши­роко распространившимися по тем же самым причинам, по которым не известный сегодня никому Пшибышев-ский, высмеиваемый Вейнингер и попавший в списки «черной литературы» Шопенгауэр считались в свое время оракулами знания о жизни. Сегодня мы знаем одно. Пан-сексуализм вместе с «праличностью» и «правожделени-ем» минул так, как и возник — с людьми своей эпохи. Той эпохи, которая (став сегодня символом беззаботности и простого счастья) довела до абсурда пуританские прин­ципы промышленных конкистадоров и жадных до насла­ждений нуворишей начала XIX века.