Казимеж Обуховский - Психология влечений человека

Классическую иллюстрацию применения защитного мотива мы находим в басне о волке и ягненке. Хищник-волк «заботился о законности» и, увидев ягненка около ручья, начал подыскивать обоснование приговора, кото­рый хотел бы привести в исполнение. Ягненок активно защищался, сводя на нет волчьи аргументы, и волк, каза­лось бы, собрался уйти ни с чем, когда вдруг пришел к заключению, что ягненок, несомненно, виноват в том, что он, волк, чувствует голод. Это соответствовало истине, ибо аппетит в самом деле появляется при виде пищи. Волк мог теперь спокойно съесть ягненка. Действие его было обосновано и узаконено.

А вот пример из клинических исследований.

Г. Й., способный и обладающий чувством собственного дос­тоинства специалист, много лет проработавший на руководящих постах, известный (своими несколько автократическими наклонно­стями, из тактических соображений был понижен в должности.

Новые руководители отстранили его от какого-либо участия в принятии решений и недвусмысленно дали понять, что поддержа­ли бы его просьбу об уходе. Г. Й., однако, остался и внешне со­гласился со своим новым положением, «считая себя жертвой вер­ности прежним идеям. В учреждении, несмотря на это, начали происходить конфликты на почве того, что Г. Й. постоянно оспа­ривал действия руководства, находя в его распоряжениях тупость, недальновидность и профессиональную некомпетентность. Иногда это было правильно, иногда, однако, даже его сторонники из «уч­режденческой оппозиции» не могли найти никакой грубой ошиб­ки, а тем более ошибки, которая обосновывала бы такую острую реакцию. Г. Й. объяснял свое поведение тем, что чувствовал се­бя ответственным за учреждение, не мог терпеть недоучек и дол­жен был поэтому, невзирая на неприятности, вмешиваться в каж­дое «нечистое» дело. Он «не может работать как-нибудь и равно­душно смотреть на то, что происходит вокруг; он чувствует тог­да угрызения совести».

Здесь налицо явная формулировка мотива. Есть, следователь­но, цель — благополучие учреждения, есть программа — контроль всех действий своего начальства. Существует целый ряд убеди­тельных данных, подтверждающих, что Г. Й., объясняя мотив сво­его поведения, не обманывал. Вместе с тем анализ ситуации и личности Г. Й. свидетельствует, что поведение его имело другую цель, тем более что его замечания не оказывали и не могли ока­зать никакого положительного влияния на решения начальства. Наоборот, не раз делались непродуманные шаги, чтобы не созда­валось впечатление, что кто-то подпал под влияние Г. Й.. Подлин­ным направлением деятельности Г. Й. было нагнетание отрица­тельной атмосферы в учреждении и подрыв авторитета его пре­емников. Программа его деятельности была, следовательно, диа­метрально противоположна цели, которая являлась (содержанием мотива, а последствия — заключительное отстранение его от ра­боты — были финалом, неожиданным для него.

В вышеприведенном примере мы видим противоре­чие не только между сформулированной целью и сформу­лированной программой, но также и между сформулиро­ванной целью и последствиями деятельности. Интересно, что ни то, ни другое противоречие не влияло на отноше­ние к собственному мотиву. Это достаточно типично для приспособления, регулируемого с помощью защитных мо­тивов. Интересными при этом представляются связи меж­ду типом личности и тенденцией к использованию защит­ных мотивов. Проблема эта еще не была предметом спе­циальных исследований, тем не менее практика позволя­ет выдвинуть гипотезу, что мотивы защитного характера проявляются прежде всего у личностей с особенно жест­кой и разработанной системой принципов поведения; уз­кие и жесткие мерки, с которыми они подходят к разно­образной и изменчивой действительности, сделали бы для них невозможными многие виды деятельности, если бы не применение защитных мотивов.

Приступим к анализу характерных черт защитного мотива, благодаря которым можно выделить его среди мотивов, считающихся обычными, то есть такими, про­прайма которых приспособлена к сформулированной це­ли в той степени, в какой это позволяет интеллектуаль­ный уровень личности и ее знания о мире. Исследо­вания, которые я вел на пациентах Городской консуль­тации психического здоровья в Познани, позволяют назвать три основных опознавательных критерия. Два основываются на анализе содержания мотива, а один — на анализе поведения, регулируемого таким мотивом.

Следовательно, анализируя содержание разных защит­ных мотивов, мы можем убедиться, что содержание цели в защитном мотиве находится в логическом противоре­чии с содержанием программы, тогда как личность, кото­рая нас информирует о своем мотиве, обладает достаточ­но высоким интеллектуальным уровнем, чтобы не допус­тить такого рода противоречия. Вот пример.

Д. О., 58-летний инженер, не отдает зарплату жене, ведущей хозяйство, объясняя свое поведение воспитательными целями. Он утверждает, что жена его в общественном отношении неразвита, беспомощна и только таким образом он может научить ее само­стоятельности в борьбе за существование. Конечно, Д. О. питает­ся вне дома, оставшиеся же деньги кладет на книжку, поскольку живет в постоянном страхе перед беспомощностью, когда пойдет на пенсию. Д. О. старше жены на 20 лет. Никто, кроме непо, не верит, что такого рода воспитание жены может дать положитель­ный результат. Когда этому пациенту приводились примеры за­щитных мотивов с подобной структурой у других людей, он с легкостью находил (заключающуюся в них ошибку. Только к соб­ственному мотиву он относился некритически.

Конечно, иначе обстоит дело с людьми умственно отсталыми. Когда женщину, страдающую слабоумием в степени дебильности, изнасилованную группой хулиганов, судья спросил, почему она не звала на помощь, она от­ветила: «Не кричала, так как боялась, что может прий­ти милиция». Шизофреник на вопрос, почему он пишет грубые пасквили на начальство, ответил: «Делаю так, потому что меня бросила невеста». И в первом и во вто­ром случаях мотивы являются обоснованными. На таком уровне ориентировки или при нарушениях такого рода обоснование, более связанное с программой действия, объективно невозможно и мотив этот нужно считать не защитным, а патологическим.

Можно назвать также другой вид защитного мотива, когда программа логически не противоречит цели, но в то же время связана с ней только частично. В качестве примера приведем упомянутого в предыдущем разделе Г, Й. Анализируя его мотив, мы должны согласиться с тем, что включение в программу деятельности контроля за распоряжениями начальства в известной мере обосно­ванно, то есть ведет к цели, которая для Г. Й. заключа­лась, как он утверждает, в заботе о благополучии учреж­дения. Эта цель, казалось бы, оправдывает выступления на собраниях, сочинение петиций, агитацию коллектива, обращение к вышестоящему начальству. Программа Г. Й. не содержит якобы ничего другого. Однако Г. Й., как ад­министратор с многолетним стажем, должен был знать, что одно только мелочное «контролирование» начальст­ва, раздувание пустяков никогда не приведут к постав­ленной им цели. Тем более что Г. Й. не вносил никаких позитивных предложений, которые могли бы противосто­ять начинаниям новой администрации. Это была критика ради критики.