Дмитрий Соколов - Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн

Она замялась.

— Я люблю сладкое молоко с конфетами. Мне нравится Олег Меньшиков и Богдан Титомир. Всё, отстаньте от меня!

— Я массажистка, спортсменка, любовница крупного бизнесмена, я занимаюсь гравюрой, макраме, учу французский и увлекаюсь каратэ. Мне не хватает жизни в этом …ном городе! Звоните когда хотите!

Это сказала подруга. И ушла.

— А это мой сыночек, Олег Добронравов, — сказала толстая тетка. — Он, между прочим, тоже закончил школу с медалью. Он хотел учиться на космонавта, но не прошел по близорукости. Он очень славный, вы не думайте. Сейчас, конечно, возраст у него трудный. На машине вот хочет научиться. А я всё боюсь за него. Материнское сердце…

И когда они ушли, остался только пыльный двор с засосами солнца там, где не было тени.

СОН ЮНОГО ГОРОЖАНИНА. (С—16, стр. 80)

РАЗГОВОР С МАМОЙ. (Д—10, стр. 28)

После группы: набросок

После участия в группе Саши Гранкина Марина М. начала вести дневник. В основном она записывала туда сны, которые теперь стали сниться ей каждую ночь. Во снах она гуляла по потрясающим местам, и она аккуратно и очень красиво их описывала : леса, луга, озера, лебеди и т.д. В этих снах ее часто сопровождал мужчина, из числа древних и новых знакомых, каждый раз другой. Кто-то из ее ночных спутников рассказывал ей про эти места, кто-то читал стихи, с кем-то она занималась любовью. Всё это она описывала в новом своем дневнике.

Ее муж (она была замужем около десяти лет) примерно через месяц после группы залез к ней в сумочку и прочитал дневник. У него и раньше были (вполне беспричинные) припадки ревности; тут он закатил жуткий скандал, избив Марину до «Скорой помощи». Когда это повторилось во второй раз, она схватила сумку, запихнула в нее несколько вещей и ушла из дома.

Я не знаю, было ли это днем или ночью. Знаю только, что, побродив по улицам или сразу направившись к цели, она пришла к дому своего психотерапевта, Гранкина Александра Борисовича. Посомневавшись или нет, нажала кнопку звонка. И когда он открыл, сказала : «Саша, можно, я поживу у тебя, пока не сниму квартиру?»

Через неделю к ней присоединился ее девятилетний сын.

Я заходил туда примерно через месяц. Марина с сыном все еще жили там, и надо отдать ей должное, в вечном бардаке этой квартиры она навела вполне сносный порядок, вечный вялотекущий ремонт был локализован, в холодильнике была не тухлая еда. Саша стыдливо переживал, что Фрейд бы так не поступил.

Еще через месяц Марина сняла квартиру, развелась. Ей по-прежнему снятся те же потрясающие сны.

ВЕЛИЧАЙШИМ ПСИХОЛОГИЧЕСКИМ ОТКРЫТИЕМ

ЧЕЛОВЕЧЕСТВА… (К—20, стр. 47)

Художник, философ и обезьяна

Философ высмеивал людскую глупость. Обезьяна жила в джунглях. Художник был привлечен к иллюстрированию работ философа и нарисовал глупую обезьяну, которая ловила в реке отражение луны. Философу очень понравилась картина, и он заказал с нее репродукцию, которую повесил у себя в спальне.

Ночью обезьяна проснулась на ветке дерева. Прямо над ней сияла огромная, совершенно круглая луна. Она долго не засыпала и смотрела на нее.

В ту же ночь философ проснулся в своей постели. В полутьме спальни выделялся круг луны на картине. Он долго не спал, рассматривая эту луну — отражение отражения.

ВТОРОЙ СОН (В ПУСТЫНЕ) (С—2, стр. 72)

МОДЕЛЬ ПРОСТ А: ЕСЛИ СНЯТЬ С ЧЕЛОВЕКА ОДЕЖДУ…

(К—19, стр. 47)

СОН О ГЕНИАЛЬНОМ ПСИХОТЕРАПЕВТЕ (C—5, стр. 74)

УЧЕНИКИ БААЛ ШЕМА ОДНАЖДЫуслышали, что некто имеет репутацию весьма ученого человека. Кое-кто из них захотел пойти к нему и посмотреть, чему он может научить. Наставник позволил им пойти, но прежде они его спросили: «А как мы узнаем, истинный ли он цадик?»

Баал Шем ответил так : «Попросите его дать вам совет о том, что следует делать, чтобы во время молитвы и учения вас не тревожили нечистые помыслы. Если он даст вам совет, то вы поймете, что он не принадлежит к великим учителям. Ибо таково служение человека в этом мире до самого его смертного часа — всё время бороться с чуждыми помыслами и всё время возвышать себя и уподобляться природе Божественного Имени».

ОДНАЖДЫ УТРОМ ПОСЛЕ БЕСЕДЫ… (И—8, стр. 88)

Колодец и маятник

Две и три человеческие жизни — ничто для странствующего монаха. Он разрывает грудью заросли колючего кустарника, он пьет реки и повторяет молитвы вслед за шепотом деревьев. Счастье идущему! Он открыл основной закон — закон маятника. Он знает, что грусть уравновешивает радость, как маятник отходит на равные расстояния от беспечной и пустой середины. Маятник летит, перенося внимание со зла на добро и дальше.

Самая радостная для него мысль — о неминуемой смерти.

И вот представьте себе, как он сидит ночью у костра и помешивает ложкой будущий суп. В какой-то момент из кустов выскальзывает лисица и садится обок.

— Ты весь — комок нервов, — говорит она ему. — Расслабься.

— Что же тогда будет с миром? — спрашивает он.

Лиса начинает смеяться, всё ее тело колышется — или это огонь меняет позу.

— Милый человек, — говорит она, — не на тебе держится мир.

— А на ком? — спрашивает он. Он хочет показать заинтересованность, а не тревогу.

— Мир держится на маятнике…

Он кивает: это давно известно.

— …и колодце, — заканчивает лисица.

Монах хмурит брови, тщетно пытаясь высечь искру понимания.

— Что такое колодец? — спрашивает он.

— Это нечто, чего почти не существует, — отвечает лиса. — Это нечто, чего нет на карте. Его можно заметить, только если ты очень близко.

— Ты знаешь, я тебя не понимаю, — говорит монах и встает. — Пока мы говорили, наступило утро. Давай поклонимся восходящему солнцу и продолжим нашу беседу в живой реальности. Я буду божеством маятника. Попробуй быть тем таинственным колодцем.

— Хорошо, — лисица скользит по поляне. — Начинай.

— Я великий маятник, — возвещает монах, надув щеки и набычив шею. — Я раскалываю мир на противоположности.

— Ну, твори же свой мир, — торопит его лисица.

— Здесь будет суша, а здесь — океан, — размечает монах взмахами рук. — Горы здесь, а там — впадины. Здесь прольются великие дожди, а вот тут будет полная сушь и пустыня.

— Минуточку, — впрыгивает лиса. — И идущие по пустыне умрут от жажды?

— Да, — разводит руками монах, — если колебания маятника достигнут такого размаха…

— Тогда смотри: я стою в середине пустыни. Я беру лопату, это просто палка с железным набалдашником. Я сгребаю песок. Утрам­бовываю стенки. Я копаю вглубь… Этого не запрещает маятник?

— Нет.

— Я копаю вглубь. Вокруг меня пустыня. Но — смотри, монах! — там есть вода. Ее нет вокруг, ее нет на карте, но идущий здесь путник напьется и пойдет дальше. Мы очень маленькие, и вся наша жизнь может пройти, пока маятник летит в одну сторону… Подойди, напейся.