Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

Эрик Эриксон предупреждал о двух возможных искажениях в понимании идентификации. Одно из них состоит в том, что всякую идентификацию могут считать конформистской, поскольку чувство идентичности первично достигается путем полного подчинения индивида данным социальным ролям и путем полного и безусловного приспособления к ней – к требованиям социального изменения. Эриксон согласен с тем, что вне социальных процессов, предлагающих приемлемые прототипы и роли, «Я» человека не может развиваться. Однако здоровая и сильная личность приспосабливает эти роли к последующим процесса связанным с ее «Я», внося таким путем свой вклад в поддержание жизненности социальных процессов [317] См.: Erikson E.H. Childhood and Society. New York, 1963, p. 412, footnote. .

Эту мысль Эриксона мы считаем важной для психологии развития самосознания через идентификацию по некоторым причинам. 1) Личность не просто приспосабливается к социальным ролям, но и приспосабливает эти роли к своей личности, к той структуре Я-концепции, которая у нее уже есть. 2) В этой связи следует поставить вопрос об индивидуальном стиле исполнения социальных ролей. Именно такой стиль и является главным признаком того, что личность не только приспосабливается, но и приспосабливает роли, проявляет свою внутреннюю силу и активность. Всякое механическое и слишком точное исполнение ролей говорит о том, что у личности преобладает приспособление к роли, т. е. конформизм.

3) Это означает, что уровень конформности индивида можно определить исходя из соотношения (при исполнении определенной роли) между приспособлением личности к роли и приспособлением роли к личности исполнителя. При этом основная структура и функции роли должны соблюдаться даже при ярко выраженной индивидуальности исполнения, иначе мы будем иметь дело с девиантным поведением.

Вторую возможную ошибку в понимании идентификации Эриксон видит в объяснении поведения тех лиц, которые посвящают себя учебе и одиночеству, стремятся к интегрированности в изоляции от других, как будто живут вне и над теми группами, из которых вышли. Но являются ли они выше всякой идентификации? Эриксон отмечает, что такие лица в ходе своего развития не были независимы от идентификации со своей группой, в которую были погружены вплоть до момента выхода из нее. Но и после этого они не свободны от идентичности, хотя они могут разделить ее с немногими людьми, среди которых могут быть даже покойники. В качестве примера Эриксон упоминает Махаттму Ганди, который идентифицировал себя с Индией и с Иисусом Христом из Назарета [318] Erikson E.H., op. cit., p. 412. .

Это верное замечание, но следовало бы использовать понятие референтной группы, отмечая, что социальная идентификация личности всегда или в подавляющем большинстве случаев есть идентификация с референтными группами и индивидами. Такой подход позволяет значительно расширить концептуальный аппарат, необходимый для анализа идентификации, формирования Я-концепции и механизмов адаптации.

А. Идентификация с агрессором и Я-концепция. – Идентификация с агрессором – это явление, которое относится к категории негативной идентификации. Оно, как мы уже знаем, исследовано основателями психоанализа и наиболее подробно рассмотрено в известной книге Анны Фрейд. Здесь мы рассмотрим идентификацию с агрессором с несколько иной точки зрения, а именно, пытаемся выяснить ее роль в формировании Я-концепции личности.

А. Фрейд неоднократно отмечала, что когда защитный механизм действует изолированно и против одной угрозы, его исследовать сравнительно легко. Но защитные механизмы часто комбинируются, а иногда один и тот же механизм направляется как против внешних, так и против внутренних угроз.

Таково положение также с идентификацией. Когда она служит для построения Я-концепции, то в этом случае она направлена против влечений самой этой личности. Но в других обстоятельствах, сочетаясь с другими механизмами, идентификация становится важным средством борьбы против объектов внешнего мира.

Такими являются именно случаи идентификации с агрессорами. Мы уже упомянули пример рассмотренный в книге Анны Фрейд (она сама позаимствовала его у Огюста Айхорна). Упомянем его. К психоаналитику приводят школьника по той причине, что он гримасничает в ответ на замечания учителя. Учитель жалуется, что мальчик не воспринимает упреки и увещевания нормальным образом. При этом он корчит такую физиономию, что весь класс взрывается от смеха. Учитель объясняет такое поведение или как сознательное издевательство, или как следствие тикообразных движений (судорожных, спазматических).

Беседа втроем (ученик, учитель, врач) провела к пониманию этой загадки: внимательное наблюдение за учеником и учителем показала, что гримасы мальчика являются не чем иным, как искаженным отражением черт лица разъяренного учителя. Мальчик, когда его делается замечание, переживает страх и, непроизвольно подражая разгневанному учителю, воспроизводит движения его лицевых мускулов. Он воспринимает его гнев и следит за словами учителя с соответствующей мимикой. Гримасничанье здесь служит для идентификации и равнения с опасным объектом внешнего мира. Такая идентификация в основном происходит подсознательно.

А. Фрейд справедливо замечает, что это не какие-то особые случаи, а частные проявления широко распространенного психологического механизма слабо развитого «Я» индивида. Этот механизм лежит в основе детских ролевых игр, различных религиозный церемоний первобытных народов. Например, перед тем как отправиться на охоту, первобытные племена разыгрывают сцену охоты; один из будущих охотников перевоплощается в зверя, который нападает на охотников, другой «убивает» его и т. п. В этнографических работах можно найти обильный материал об этих явлениях.

Подвергаясь агрессии и самым став агрессором (путем идентификации с агрессором), ребенок направляет свою агрессию как на подлинного фрустратора, так и на замещающие объекты. У него со временем может образоваться общая агрессивность, которая направляется преимущественно на тех, кто раньше был агрессором или в будущем может стать таковым. Можно привести очень много случаев, когда дети становятся объектами агрессии, в результате чего у них образуется постоянная агрессивность, направленная на реальных или потенциальных агрессоров (родителей, других детей и т. п.). В таких случаях под внешней агрессивностью психологический анализ обнаруживает у ребенка страх и ожидание наказаний, предвидение того, что он может стать жертвой агрессии. В агрессивности мальчика может играть роль и мужское начало, но если его агрессивность неоправданно сильна, в ней следует найти также проявления фрустрированности и защитного поведения: усиление агрессивности и идентификация с агрессором (которая, в свою очередь, еще больше усиливает агрессивность ребенка).