Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

«Нас нисколько не удивляет, например, когда старая дева обращает свое нежное чувство на животных, когда холостяк становится страстным коллекционером, когда солдат кровью своею защищает кусок пестрой материи, называемой знаменем, или когда Отелло приходит в ярость при виде найденного носового платка, – все эти примеры психического передвигания. То что, однако, тем же путем и по тем же законам решается вопрос, что имеет право дойти до нашего сознания и что должно оставаться за его пределами, – это производит на нас впечатление чего-то болезненного: в бодрствующей жизни мы назвали бы это ошибкой в мышлении» [421] Фрейд З. Толкование сновидений СПб., 1913, с. 142. . В сновидении перенесение становится механизмом символизации, но такой, задача которой – скрывать символизируемое содержание.

Исходя из этого в процессе символизации психических содержаний следует различить, как уже, по существу, сказано нами выше, два процесса: процесс перенесения или перемещения психологической установки с одного элемента (объекта) на другой, и процесс замены (субституции) первого элемента вторым. Эти процессы сопровождаются вытеснением образа первого объекта, его забывания.

Изложенные выше представления можно использовать при исследовании механизмов генезиса этнических символов. Хотя национальные и другие символы представляются многим простыми объектами исследования, однако их появление связано с весьма интересными и зачастую сложными психическими процессами [422] Свою концепцию этнической символизации мы изложили в книге «Этнопсихология», Москва, СПб.: «Питер», 2004. .

В онтогенезе началом формирования символов следует считать тот «момент», когда один объект (раздражитель) заменяет другого. Например, включение света в комнате сигнализирует появление кормящей матери, хотя ее еще нет, она еще не находится в сфере восприятия ребенка. Другая разновидность: когда часть какой-то ассоциации, целого, стоит вместо этого целого, заменяет целое. Затем процессы символизации у развиваемой личности осложняются. Например, обучение языку есть не что иное, как обучение знакам и символам.

Такую же задачу мы можем поставить и при исследовании этногенеза: в тот «момент», когда у группы людей появляется первый символ, характерный именно для этой группы, можно сказать, что группа начала преобразоваться в этнос; каждый своеобразный групповой символ участвует в этногенезе. Поэтому и язык является важным фактором этногенеза и этнопсихологического развития. Задача состоит в том, чтобы на основе археологических, лингвистических и других фактов показать начало и ход этого «символического» аспекта процесса этногенеза разных народов.

Появление первых символов означает начало символического мышления, более быстрого и эффективного, позволяющего решать задачи, даже касающиеся тех явлений, которые в настоящее время отсутствуют.

Следует отметить также, что символизация объектов активнее всего происходит тогда, когда человек или группа людей переживают сильные аффекты – приятные или неприятные. Интенсивные переживания требуют символов. Эту закономерность также следует иметь в виду при исследовании этногенеза.

Интенсивные неприятные переживания приводят к появлению в психике индивида отрицательных («плохих») символов, например – образа агрессивного, жестокого отца, в то время как приятные переживания способствуют порождению таких символов, которые связаны с положительными ощущениями (каким является восприятие вида любимой матери).

В ходе развития появляются различные уровни символического мышления: глубокий уровень (бессознательный), связанный с интенсивными аффектами, и более поверхностный уровень сознательного мышления, символы которых приобретаются в ходе более умеренных переживаний, обычных процессов обучения и социализации.

Исследуя процессы символизации, следует выяснить роль различных видов перенесения, контрперенесения, то обстоятельство, в сочетании с какими другими психическими механизмами перенесение осуществляет эту свою функцию, как оно связано, в частности, с другими защитными механизмами и т. п. Исследование всех этих вопросов позволяет создать новую и перспективную область этнической психологии [423] Эта задача в определенной мере уже решена нами. См.: Налчаджян А. А. Основы этнопсихологии. Ереван: «Огебан», 2003, гл. 4; его же: Этнопсихология. СПб, Москва: “Питер”, 2004. .

Не только в сновидениях, но и в сознательном состоянии, люди при общении друг с другом пользуются символическим языком. Символический язык общения следует считать важным аспектом групповой динамики.

Можно предположить. что при возникновении проблемных ситуаций и соответствующего усиления мотивации психологической адаптации, люди непроизвольно начинают пользоваться бóльшим числом символов, чем обычно. Символизация как механизм адаптации – вот проблема, которая нуждается в доскональном исследовании.

А. Открытие механизма перенесения. – Механизм перенесения был открыт З. Фрейдом в процессе психотерапевтической работы.

Как известно, в ходе психоанализа больные нередко оказывают сопротивление осознанию своих конфликтов, хотя именно для избавления от них и пришли к психотерапевту. Дело в том, что когда содержание конфликта приближается к порогу сознания, человек переживает тревогу и вновь вытесняет его. Это означает, что включаются психологические защитные механизмы, которые, как уже сказано, действуют в основном подсознательно. Для преодоления сопротивления терапевты обращают внимание пациентов на это обстоятельство, поскольку предполагается, что, осознав свое сопротивление и его причину, пациент сделает шаг к самоосознанию и осознанию своих конфликтов.

Есть такие формы сопротивления. которые выражаются в действиях (например, в виде забывания назначенного с психотерапевтом свидания). Эту форму сопротивления относительно легко преодолеть. Но в основном сопротивление осуществляется более тонкими способами, например в виде чувств, которые пациент направляет на психотерапевта. Эти чувства могут занимать широкий спектр – начинаясь от нежной любви и завершаясь лютой ненавистью. Несмотря на их различия, все эти эмоции и чувства имеют одну общую черту: они не провоцированы психотерапевтом, его актуальным поведением. Несмотря на это, пациент ведет себя так, как будто психотерапевт является важной персоной и играл роль в своей прошлой жизни.

Такой результат обусловлен тем, что пациенты переносят на психотерапевта такие свои чувства, которые в прошлом пытали к другим людям. Именно это явление Фрейд назвал переносом (трансфером).