Альберт Налчаджян - Фрустрация, психологическая самозащита и характер. Том 2. Защитные механизмы, самосознание и характер

А. Мотивы: подлинные и защитные. – В настоящей книге нет возможности для всестороннего анализа всех аспектов одной из самых сложных проблем психологии – проблемы мотивации человеческого поведения. Поэтому мы берем такую рабочую характеристику мотива и мотивации поведения человека, которая в целом известна психологами и принимается с их стороны (особенно в среде российских психологов), хотя нами добавляются некоторые новые нюансы.

Итак, мы считаем, что мотив (от лат. movere – приводить в движение, толкать) поведения человека – это определенная актуализированная потребность, которая переживается как когнитивно-эмоциональное динамическое состояние. Каждый мотив имеет свою структуру, куда входят познавательные элементы, эмоциональные компоненты и представление о той потребности, которую человек хотел бы удовлетворить с помощью определенной активности (поведения, деятельности). Некоторые авторы (например К. Обуховский) считают, что мотив состоит из образа цели и программы действий [94] См.: Обуховкий К. Психология влечений человека. М.: «Прогресс», 1972, с. 28. . Но мы считаем, что цель – это другое образование: она ассоциируется с мотивом, но не является его элементом. Что же касается программы действий, необходимых для достижения цели, то обычно такая программа налицо только в осознанных мотивах типа намерения. Типичными мотивами с ясной структурой являются намерения и социальные установки.

Для того, чтобы выяснить мотив или группу мотивов наблюдаемого поведения человека, мы должны задать ему вопрос: «зачем?» или «для чего?» он выполняет эти действия. Отвечая на такой вопрос, человек пытается осознать свои мотивы. Когда он словесно выражает свои мотивы и с их помощью обосновывает (объясняет) свое поведение, мы говорим о том, что он мотивирует его. Однако подобная мотивировка в некоторых случаях соответствует психологической реальности, т. е. отражает подлинные мотивы поведения, в других же случаях может не соответствовать. В последнем случае человек или не осознает свой мотив и поэтому, лишь бы дать какое-то объяснение, сочиняет иной мотив, либо осознает свой мотив (и знает о своих целях), однако по каким-то причинам скрывает их и высказывает совсем другое обоснование, обычно – социально приемлемое. В последних двух случаях перед нами защитная мотивация ли мотивировка, сочинение защитных мотивов.

Б. Защитный мотив в процессе рационализации. – Мы уже знаем, и это принято в современной психологии, что у человека мотивы бывают подлинными и защитными . Однако нам представляется вполне реальной и другая возможность. Мы считаем, что один и тот же мотив в одних психологических ситуациях выступает в качестве подлинной движущей силы активности человека, а в других ситуациях (а именно – при серьезных фрустрациях) может играть защитную роль. Иначе говоря, каждый мотив потенциально имеет две функций: обычную (подлинную) и защитную, и какая из них будет задействована, зависит от той ситуации, в которой оказался человек, а также от его переживаний и настроения.

Итак, хотя в принципе можно сказать, что мотивы бывают подлинными и защитными, эти типы в чистом виде вряд ли встречаются. Каждый мотив имеет две функции: функцию порождения незащитной адаптивной активности, не обусловленной фрустрацией, и защитную функцию, которая активизируется в том случае, когда человек фрустрирован и данный мотив актуализирован. Причем эту двойную функцию мотив может играть одновременно, и в этом случае он является амбивалентным мотивом не только потенциально, но и актуально. (Можно утверждать, что убедительным свидетельством такой возможности являются амбивалентные чувства, поскольку они тоже становятся мотивами поведения человека). Но такую двойственную функцию мотив может играть как одновременно, так и отдельно – в различных ситуациях.

Это последнее утверждение позволяет предположить, что для сознательной рационализации в виде самооправдания лучше использовать такие мотивы, которые уже имеются в иерархии мотивов человека и в прошлом действительно порождали (или хотя бы в составе комплекса нескольких мотивов активизировали) деятельность данного человека.

В этом случае мотив, в общем, будет амбивалентным. Поэтому можно поставить следующий вопрос: не являются ли амбивалентные мотивы лучшими средствами (основами) рационализации?

Очевидно, что в ходе психического развития личности ею приобретаются все новые мотивы, а некоторые из старых мотивов (теперь ужу незрелых) утрачиваются или подавляются по причине негодности (анахроничности). Поэтому нет сомнения, что в ходе своего психического развития личность приобретает не только подлинные мотивы приспособительно-преобразующего мир характера, конструктивной активности, но и мотивы защитной активности (защитные мотивы). Однако наша идея состоит в том, что рационализация будет убедительной как для самой личности, так и для других, так и успешной как средство адаптации, если личность в качестве защитных мотивов, как основ рационализации, будет использовать подлинные и зрелые мотивы данного возраста. Очевидно, что использование незрелых мотивов прошлого, особенно детских лет, не может обеспечить психологическую защиту с помощью рационализации, поскольку для данного возраста они являются незрелыми и неадекватными. Например, когда зрелая личность оправдывает свой отказ выполнять свои общественные функции и свои неудачи гедоническими мотивами, то такая рационализация не будет убедительной и психологически полезной ни для других, ни для себя. (Мы полагаем, что, следуя логике Гордона Олпорта, здесь можно говорить о существовании функционально автономных защитных мотивах и функционально автономных рационализациях ).

Можно выдвигать также следующую общую идею: если некоторые – если не все – философские и этические системы являются результатами и средствами психологической защиты, т. е. имеют в своей основе и узловых частях рационализации, то самыми незрелыми являются те из них, которые опираются на гедонические защитные мотивы. Таковы все религиозные системы, а также некоторые социально-философские доктрины.

Дальнейшее развитие всех этих идей может быть полезным для развития психологии личности и социальной психологии. Но здесь мы ограничимся вышесказанным, поскольку это не задача настоящего труда.

Мотив, как мы уже знаем, это когнитивно-эмоциональный динамический комплекс, с помощью которого человек объясняет и обосновывает свое поведение, отвечая на вопрос «зачем?» или «для чего?». Когда человек приводя мотивы (и мотивировки) в свою пользу, объясняет свое поведение, он фактически осуществляет процесс рационализации. Это специфический вид данного защитного механизма и мы вправе присвоит ему название рационализации с помощью мотивов (или рационализирующей мотивировки). Это процесс поиска, обнаружения (создания) и использования мотивов, с помощью которых человек пытается дать разумное объяснение своему поведению (поступкам, деятельности или бездействию, переживаниям и т. п.). Потребность в таком защитном процессе возникает в том случае, когда мы осознаем, что наше поведение нежелательно и неприятно для окружающих (референтных) людей или групп и даже для нас самих. Ведь человек способен осознать и понимать, что в данный момент занимается не тем, чем надо заниматься, что есть более срочные дела, к исполнению которых он почему-то не приступает.