Эви Пумпурас - Стань неуязвимым. Как обрести ментальную броню, научиться читать людей и жить без страха

Когда прибыл президентский кортеж, я уже ждала командира отряда спецагентов, и встретив их, препроводила вместе с президентом и обслуживающим персоналом по лабиринту коридоров безопасности к задворкам сцены. Все шло как по маслу. Он вышел, толпа ликующе закричала. До того момента мой план был безупречным… а потом он внезапно решил закончить выступление раньше положенного. Пока президент проходил вдоль ограждения, отделявшего толпу, и пожимал руки своим гостям, я пулей бросилась к проходам, расчищая их и попутно закрывая двери. Потом была кухня, где сновали и суетились шеф-повара, повара и официанты, удовлетворявшие кулинарные капризы гостей. Я знала: если президент увидит этих людей, то непременно остановится, чтобы с ними пообщаться – а это не было предусмотрено моим тщательно выверенным планом безопасности. Да и они не были готовы к такому близкому контакту с ним.

– Он идет, Пумпурас, – услышала я у себя в наушнике голос командира. – Убедись, что на маршруте все чисто.

– Ребята, придется вам ненадолго спрятаться, – сказала я кухонному персоналу, указывая на большую сквозную кладовку у стены слева от себя. – Всего пару минут. Как только он пройдет, я вас выпущу.

Все пятнадцать человек, с улыбкой на лице и без тени сопротивления, набились в кладовку. Мне показалось, они счастливы уже оттого, что в это помещение сейчас войдет президент, что он пройдет мимо, пусть и в нескольких метрах от них. Когда последний человек скрылся внутри, я быстро затворила за ним дверь и закрыла ее на ключ. И тут же услышала позади себя какое-то шевеление. Оглянувшись, я увидела все пятнадцать лиц, прижавшиеся к стеклу, пятнадцать пар глаз уставилось на меня. Каким-то образом им удалось разместиться так, чтобы каждый смог заглянуть в крошечное круглое окошко двери, в надежде хоть одним глазком увидеть нашу рок-звезду.

Я принялась лихорадочно искать что-нибудь, чтобы прикрыть окошко – кусок бумаги, фольги или хотя бы крышку от кастрюли. Тщетно. Не успела. В этот самый момент дверь кухни распахнулась, и вошел президент Клинтон, как всегда радостно улыбающийся. Я предприняла последнюю отчаянную попытку и попросту встала у двери, загородив собой окошко. Распластавшись, словно морская звезда, я надеялась закрыть его головой, но не доставала даже до нижней рамы – дверь была слишком широкой.

«Только не смотри, только не смотри, пожалуйста!» – повторяла я про себя. И тут – вот черт! – он посмотрел.

– Эй! – воскликнул президент, остановившись прямо передо мной. – А кто у нас там?

Командир отряда посмотрел на меня с таким выражением, будто готов был зажарить меня вместе с ребрышками. Разумеется, президент шагнул вперед и открыл дверь кладовки. Кухонные работники высыпали наружу, как клоуны из цирковой машинки, и у каждого на лице сияла восторженная улыбка от встречи с президентом.

Я живо построила всех в очередь, обеспечив президенту некоторую свободу маневров, а нам – возможность создать хотя бы некое подобие защиты. Клинтон по очереди приветствовал каждого из них. Лица их светились от радости. Он спросил, как их зовут, откуда они, чем занимаются в отеле. При этом, вопросы, которые он задавал, не были дежурными любезностями.

Я не переставала поражаться его щедрости и великодушию. Как часто в жизни мы думаем о личных интересах и временных ограничениях – Клинтон же научил меня тому, как важно порой замедлить бег. Глядя на него, я поняла, что мое личное время – не самая главная ценность в жизни, и я вполне могу уделить его хоть немного тем, кто меня окружает каждый день. Только через искренний интерес к другим людям, желание узнать об их прошлом, их жизни, такой отличной от нашей, – можно развить в себе эмпатию и способность сострадать.

Принято считать, что великодушие и щедрость – это способность отдавать деньги, но только благодаря Биллу Клинтону я поняла, что такое – щедро дарить свое время.

Все мы – агенты Секретной службы, курсанты Полицейской академии Нью-Йорка и личный персонал Хиллари Клинтон – собрались на оцепленном переулке Нью-Йорка для проведения краткого инструктажа. На языке Секретной службы «движением» называется физическое перемещение защищаемого объекта с одного места на другое – будь то переход из резиденции в кортеж, из восточного крыла в западное или проход вдоль линии заграждения. Но на этот раз «движение» было другим – особенным.

Бывшая первая леди Соединенных Штатов Хиллари Клинтон собиралась присоединиться к нью-йоркскому гей-параду. На моей памяти, она была единственным человеком под защитой агентов Службы, решившимся на подобный шаг. Мы в последний раз прогоняли план безопасности, прежде чем вслед за ней присоединиться к параду. Меня назначили сопровождающим водителем. Я должна была в буквальном смысле прикрывать ее «пятую точку», неотступно следуя за ней в одном из пикапов Секретной службы. В случае ЧП я должна была спасти нас обеих от нападения злоумышленников, быстро посадить миссис Клинтон в машину и покинуть опасный участок.

Все присутствующие беспокойно переглядывались: неужели мы и вправду позволим ей влиться в ряды демонстрантов? И где – в Нью-Йорке! Вместе с тысячью – нет, десятками тысяч людей? Не зная, где может притаиться угроза, кто может прятать оружие и как обуздать толпу, если вдруг ситуация выйдет из-под контроля. Нас было всего несколько человек, вся надежда была на Полицейское управление Нью-Йорка – которое нередко нас выручало. Мы прикрывали Клинтон, а они – нас. Лица у всех были мрачные и хмурые: не стоило даже думать о том, чтобы отговорить ее от этой затеи – это было бесполезно. Она намеревалась принять участие в параде любой ценой. «О боже! – пронеслось у меня в голове. – Нас ждет настоящее безумие!» Быстро натянув пуленепробиваемый жилет, я прыгнула на водительское сидение черного внедорожника «Шевроле» и завела мотор. «Поехали», – сказала я вполголоса. И мы двинулись вперед – она вместе с парадом, я вслед за ней, пристально всматриваясь в толпу в поисках потенциальной угрозы. На протяжении всего действа я была супербдительна и постоянно настороже. Зато миссис Клинтон – как всегда, спокойна, собрана и уравновешена. Она с улыбкой махала рукой всем, кого видела в этом море ярких цветов и веселья, и люди кричали и махали ей в ответ. Трансвеститы в сверкающих платьях и гламурных париках свистели ей вслед: «Вперед, красавица!» и «Королева!». Было очевидно, что Хиллари наслаждается этим моментом, и толпа вместе с ней. На дворе было начало нового тысячелетия – тогда подобные акции еще не приобрели популярность у политиков. Геев в основном критиковали и чурались. Гей-парады еще не стали частью массовой культуры. Но бывшая первая леди всегда делала то, во что верила. Она пришла туда, потому что захотела. Потому что ей было важно продемонстрировать свою поддержку и солидарность по отношению к тем, кто в них нуждался. И как бы ни пугала меня эта непредсказуемая толпа, это было одно из самых крутых заданий за всю мою карьеру. Когда она прошествовала, зрители, увидев, что я неотступно следую за ней, живо переключились на меня: