Мартин Робинсон - Быть мужчиной

Оставаясь неприметным, я вышел из поезда на «Северном Гринвиче», тут же затерялся в толпе и, продираясь сквозь нее, устремился к выходу. Вверху эскалатора скандирование достигло максимальной громкости, но я быстро вырвался из дверей, следуя стрелкам на изгибающейся стене, и попал в холодные объятия стадиона «Арена О2». «Арена О2» позиционирует себя ни больше ни меньше как символ национальной гордости и Мекка музыки, хотя больше никто ее таковой не считает. Окружение мое преобразилось: толпы мужчин, входящих в здание, уже не походили на тех придурков, которых корчили из себя в метро; скорее, это были люди, готовые наполнить беспорядочной человечностью место, созданное, казалось бы, для обезличивания.

Я присоединился к своим друзьям, ожидающим начала в ближайшем баре «Слизняк и Латук». Все пытались привести себя в подходящее для концерта состояние — то есть достичь высокой степени алкогольной интоксикации. Оставаясь в режиме невидимки, я никак не мог привлечь внимание бармена. Наконец я присоединился к остальной компании, обсуждавшей бокс, музыку, немного работу — все как обычно. Бывает непросто подстроиться под настроение группы, но когда это удается, приходят удовольствие, теплота, ощущение близости. Об этом можно много говорить. Мы не были особенно сплоченной группой, но, возможно, с противоположного конца зала выглядели именно так. В баре присутствовали не только белые и не только мужчины, но таковых было большинство. Многие, увидев это, указали бы — мол, в этом и состоит причина всех мировых проблем; впрочем, даже сами мужчины осознают исходящие от них вибрации. Но что с этим делать? Запретить мужскую дружбу?

Когда директор Chartered Management Institute заявила в радиоинтервью, что в офисах следует запретить разговоры о футболе, так как в них не могут участвовать женщины, было трудно выбрать в ее мысли наиболее неприятный аспект. Женщины не любят футбол? Разговоры в офисе следует прослушивать и цензурировать? Или необходимо поставить под сомнение все, в чем есть хоть капля мужественности? Однако каким-то образом все это созвучно современным веяниям: просто довольно экстремальный пример переоценки того, что допустимо или недопустимо, когда речь идет о гендере. Сексуальное насилие сегодня рассматривается как часть развитой культуры мужского доминирования и поведенческих прав. С течением времени произошла демонизация мужчин — и это можно понять, учитывая долгую историю формирования такой культуры. Утверждение, что «все мужчины — дерьмо», — теперь общее место в социальных сетях; многих феминисток так достала жизнь в мире мужчин, что они стали называть себя «womxn» вместо «woman» [13] Термин «womxn» — последний среди нескольких альтернативных политических вариантов написания английского слова «woman». «Х» в нем сообщает, что женщина не соотносит себя ни с каким полом или цветом кожи. Прим. ред. . Особую ненависть у них вызывают все мужские социальные группы, которые представляются им наибольшим препятствием для равенства на работе и в быту, — словно такие группы создаются с единственной целью: воодушевить их участников и исключить остальных. В мужских сообществах чувствуется скрытая угроза — территориальных инстинктов, дерзости, волчьего взгляда, осуждения. Состоя в такой группе, вы ее ощущаете как силу: опьянение от собственной смелости и прочность уз, основанных на унижении остальных, тех, кто снаружи. Неудивительно, что те самые остальные считают подобные группы мужчин неприятными и несущими угрозу. И не скрывают этого. Нет ли в этом чего-то большего, чем видно на первый взгляд, или, наоборот, меньшего?

В 2010 году в Хэпписбурге (графство Норфолк) были обнаружены каменные инструменты, которым, по словам ученых, примерно 900 000 лет. Ими пользовались древние люди, называемые гоминоидами, умевшие, скорее всего, разжигать огонь и изготавливать одежду из шкур животных. То есть Британия, тогда еще часть европейского континента, на протяжении многих тысячелетий была остановочным пунктом для гоминоидов, гейдельбергского человека и неандертальцев. В конце ледникового периода, в эпоху мезолита, уровень моря поднялся, Британия оказалась отрезанной от континента, а климат улучшился — настолько, что здесь смогли осесть кочевые племена охотников-собирателей. Они продолжали перемещаться в поисках растительных и животных ресурсов, однако, согласно некоторым свидетельствам, существовали и групповые поселения. По словам исследователей, в этих племенах обязанности распределялись поровну между мужчинами и женщинами, и это указывает на то, что гендерно равные группы обладали эволюционным преимуществом: более широкие социальные связи, более тесное сотрудничество с другими группами и больший выбор партнеров. Побеждали те племена, которые отличались гибкостью и имели возможность смешиваться.

Внешний вид древних жителей Британии известен благодаря находке останков чеддарского человека (сделанной в пещере Гофа в ущелье Чеддар графства Сомерсет). Охотник-собиратель эпохи мезолита, живший примерно 10 000 лет назад, был темнокожим, темноволосым и голубоглазым. Если вы ищете коренного британца, то вот он: черный — и прекрасный. Примерно в четвертом тысячелетии до нашей эры в Британию пришло животноводство — с иммигрантами из Европы, прибывшими сюда в поисках еды. В период неолита они воздвигали такие памятники, как Стоунхендж (около 2500 года до нашей эры), вокруг которых могла собираться община. Эти тенденции усилились с мощным притоком европейцев — представителей культуры колоколовидных кубков, относящейся ко времени позднего неолита. Название их связано с характерной формой керамики, свидетельствующей о высоком уровне их развития. Анализ ДНК показывает, что эти люди имели более светлую кожу, голубые глаза и светлые волосы.

Но они пришли позже. Первыми были черные британцы. Вспомните об этом в следующий раз, когда очередной белый «националист» начнет говорить об Англии для англичан. Англичане, сэр, изначально смешанный народ, состоящий из иммигрантов: орды викингов, римские завоеватели, голландцы, французы, немцы, ямайцы, персы — все они прибывали к нашим берегам, чтобы драться, сотрудничать и обмениваться модными советами. Разношерстные племена объединялись, закладывая фундамент нации, — такова история Британии. И так было до образования Империи, установления международной работорговли и появления выдумок о величии белой расы. Идея превосходства белых — лживая с самого начала. Разнообразие более эффективно для общества. Успешные племена никогда не были гомогенными: они находились в постоянном движении.

«Возможно… это ты меня спасешь…» [14] Слова из песни Wonderwall британской группы Oasis. Прим. ред.