Алексей Лызлов - Психология до «психологии». От Античности до Нового времени

И вот люди соглашаются на то, что предлагает змей. Вкушают этот плод. И они сразу же обнаруживают, что он наг. Почему? Люди оказываются сразу же разделены друг с другом, потому что каждый из них хочет вцепиться и сказать – мое! Но невозможно это сделать вдвоем. Если Адам говорит – мое! Значит, Ева – кто она? Конкурент, враг. Она чужой человек. И перед ее взглядом – чужим – я вижу, что я наг. Я хочу закрыться. Я хочу закрыться от нее вместе с тем, что «мое». Адам хочет закрыться от Евы. Ева хочет закрыться от Адама. И оба они прячутся от Бога. А вдруг Он будет претендовать? Нет уж, это мое, а не твое…

И вот люди оказываются изгнаны из Рая. Тем самым Бог делает так, чтобы это состояние не зафиксировалось навсегда. Люди начинают умирать. Они изгоняются из Рая и начинают в поте лица возделывать землю и есть свой хлеб, но все это служит тому, чтобы это человечество постепенно начало осознавать, что с ним происходит. Ведь через грехопадение в их жизнь вошло зло. Люди разделились. В жизнь вошла вражда. Эта вражда очень быстро покажет себя самым жутким образом: Каин убьет своего брата Авеля. То есть вражда очень быстро себя обнаруживает в истории людей. И дальше ее становится не меньше. Она лишь будет нарастать, она будет себя обнаруживать в новых и новых событиях – убийствах, предательствах…

Но Бог старается направить все так, чтобы люди осознали, что так жить нельзя. Собственно, история ветхозаветная в христианской традиции воспринимается как история божественной педагогики: как Бог, не насилуя свободу человека, не разрушая ее, все-таки пытается, присутствуя в этой истории, показать людям их реальное состояние и привести их к жажде другой, новой жизни. Потому что насильно спасти невозможно. Спасти от зла можно того, кто это спасение ищет.

Ветхозаветная история – это история падений, отступлений и снова все-таки стремления Бога человеку показать его реальную ситуацию. Если мы посмотрим, как описывается путь израильского народа, которому Бог дает свое откровение, это отнюдь не какая-то героика. Там на каждом шагу – отступление, предательство, грех, зло. Собственно, люди не так уж хороши, чтобы сразу отозваться на то, что Бог им предлагает. И тем не менее этих людей Бог ведет и приводит к тому моменту, когда люди оказываются способны принести плод той жажды по спасению, которая в них созревает.

Христианская традиция говорит о том, что рождение Богородицы – и сама Она самой своей жизнью – выражает в предельно чистом, глубоком, полном виде жажду человечества, истосковавшегося по той любви, которую оно утратило, по той полноте жизни, от которой оно отвернулось. Это не просто какое-то отдельное событие: ну вот родилась такая девочка. Это плод, который приносит все человечество как таковое.

В ней вся жажда людей по спасению воплощается. И именно на этот зов, на эту жажду человека и человечества отзывается Бог. То есть опять же Бог не может и не хочет спасать как-то насильно. Всех повязать и спасти. Так невозможно. Спасение состоит в том, что человек живет по любви. Но невозможно любить насильно, под дулом автомата. Приставить к виску курок и сказать: люби меня. Никто так любить не будет. Только в свободе возможно любить. Действительно, Бог приходит тогда, когда люди в свободе открыты к тому, чтобы его принять, услышать. Но в то же время Он приходит не просто рассказать людям, как нужно жить. Он приходит, беря на Себя весь тот удар зла, которое вошло в человеческую жизнь через грех. Поэтому Бог становится человеком и оказывается не понят, предан, распят: все то зло, которое в жизнь людей вошло, Он принимает на себя до конца без остатка. Человек предал Его, а Он остается до конца верен человеку и до конца, как Творец, несет ответственность за свое творение. И это зло, эту смерть, которую зло несет, Бог и Человек Иисус Христос побеждает своим Воскресением.

Вот, собственно, христианское учение о спасении.

Отсюда понятно, как воспринимается страсть и что является целью, задачей жизни христианина. Страсть – это такое состояние, когда человек хочет пожить только для себя. Когда он разрушает, отвергает любовь. Когда он во что-то вцепляется: вот это мое, не отдам! Если же человек оказывается способен отдавать, способен открыться для другого, значит, он эту страсть начинает побеждать. Причем понятно, что эмпирически страсти – это всем хорошо известно, и особенно, наверное, внутри церковной жизни, – это вещь очень закоренелая в человеке. К сожалению, очень часто видно, что, входя в церковную жизнь, человек от этих вещей не освобождается, а иногда бывает, к сожалению, что они только начинают обостряться, потому что в принципе каждый из нас устроен так, что и самые хорошие, благие дары человек может испортить и все перевернуть с ног на голову.

Человек может вцепиться и в какие-то вещи, связанные с церковью. В семейной жизни часто бывает: есть кто-то из близких, кому нужно просто помочь. Но нет! Вот у меня духовная жизнь! Вот мне нужно туда пойти, это сделать. А для чего? Чтобы получить благодать для себя. Вот оно мое . А то, что передо мной человек, которому я могу хоть чем-то малым послужить, хоть немного одарить его любовью, я могу не замечать. И проходить мимо той настоящей жизни, той настоящей радости, которая всегда есть там, где есть любовь.

Но это отношения страсти. Это отношения, искаженные с точки зрения христианского понимания. Первоначально жизнь христианской общины устроена так, что вот это страстное состояние преодолевается в очень интенсивной общей жизни этих людей. Первые христиане удивляли свидетелей их жизни. Внешние люди смотрели на них и говорили: как же эти люди способны любить! Это в христианах удивляло. В Деяниях апостолов мы читаем о первых общинах, что у людей была единая душа и единое сердце. Что они даже отказывались от частного имущества – приносили все в общину и жили так, что там не было «моего» и «твоего». В общину входили и бедные и богатые, и каждый имел то, что ему было нужно, в силу того, что эти люди жили по закону любви.

В то же время первые христиане понимали, что они стоят для государства вне закона. Почему? Рим, который был тогда центром мира, – это государство, которое дало гражданский закон, юриспруденцию в сформированном виде. Почему римское право до сих пор изучают студенты-юристы? Это очень четкая вещь, именно в Риме возникшая. И вот, по римским законам человек должен был определенным образом проявлять лояльность власти. Но как? Там была достаточно четкая форма проявления этой лояльности. Император признавался одним из божеств, и ему как богу следовало приносить жертву. Это была достаточно символическая жертва – несколько зернышек, брошенных на алтарь. Но это была жертва, за которой стояло признание данного человека богом, одним из сонма языческих богов. Христиане говорили: мы готовы слушаться императора в том, что не противоречит нашей вере, мы готовы служить в армии, мы готовы работать на пользу государства. Но мы считаем совершенно невозможным человека признавать богом. Император – такой же человек, как и всякий другой. И вот на эту ложь – даже несколько зернышек бросить на алтарь – они пойти не могли. Они считали это ложью и предательством по отношению к Богу, которому они поклонялись.