Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Реакция молодой женщины неудивительна. Если спросить людей, которые учатся на протяжении всей жизни, откуда у них берется любовь к учебе, они, как правило, упоминают вдохновившего их педагога. Лучше всего мы учимся в отношениях. Какие же отношения могут возникнуть с профессором, читающим лекцию в маленьком квадратике на экране (а ведь это и есть система подачи МООКа)? Захочется ли вам подражать этому педагогу?

Руководители университетов наблюдают за сокращением числа студентов, посещающих лекции живьем, и делают резонный вывод: студенты охотнее откликнулись бы на курс, предложенный в онлайн-версии. Судя по отзывам учащихся, ситуация более сложная: даже пропуская занятия, они не всегда готовы отказаться от учебных классов.

Так, к примеру, студент Калифорнийского университета в городе Санта-Круз выбрасывает флаг с надписью “диалог”, возражая против решения университета заменить МООКами “живые курсы”, проходящие в кампусе. Для этого студента главное в преподавании – не “информация”. В аудиториях и классах “мы учимся друг у друга. Именно это теряется в онлайн-лекциях, ограниченных компьютерным экраном и цифровым откликом” [212].

Возражения некоторых студентов носят более индивидуальный характер. Они зависят от того, что учащиеся знают о собственной человеческой природе, о природе, которая, на мой взгляд, не должна трактоваться как человеческая слабость. По словам студентов, им нужно общество. Они боятся, что и так проводят слишком много времени в одиночестве и в режиме онлайн. Они признают необходимость структуры. Студент выпускного класса признается: “Я и так собираюсь послушать лекцию, ведь я обязан. Но я не хочу делать это в полном одиночестве и, возможно, в грустном настроении. Лучше бы я пошел туда с друзьями. Я же в университете!” А вот что говорит третьекурсник из Нью-Джерси: “Убедить себя сидеть в одиночестве, да еще и перед компьютером? Неважно, насколько сильна моя мотивация, мне было бы трудно выделить целый час на лекцию. Мне нравится, что приходится самому ходить на лекции, ведь я посещаю нечто «живое»”.

Когда этот третьекурсник рассказывает, как важно “посетить нечто «живое»”, он вовсе не отрицает значимости того, что можно узнать или оценить онлайн, но лишь напоминает, что есть обучение другого типа, результаты которого не так легко оценить. Отправляясь на занятие в класс, вы всегда можете встретиться с чем-то неожиданным [213].

Почему же мы не помним о таких простых вещах? Опять-таки, по вине технологий мы забываем то, что знали о жизни. Технологии увлекают нас своими посулами, ведь у нас столько сложностей, которые хочется решить с их помощью. Поскольку МООКи были объявлены благотворной революцией, способной решить множество проблем – от нехватки внимания студентов до наших трудностей с измерением “продуктивности образования”, – требования этих технологий полагалось трактовать в позитивном свете. Например, требование учиться с помощью онлайн-видео нужно было оценивать положительно. Иногда оно и вправду заслуживает такой оценки – с точки зрения некоторых студентов. Но не всегда. Не для всех студентов. Не для всех курсов.

Желая, чтобы высокие технологии предоставили нам простое решение проблем высшего образования, мы непременно идеализируем онлайн-опыт. К примеру, участие в сетевом форуме преподносится как дискуссия, которая всегда доступна. Однако в реальности через эти группы проходят тысячи людей. Иногда на ваш комментарий обращают внимание, но в большинстве случаев он остается незамеченным – во всяком случае, его вряд ли заметят многие. Профессор МТИ Луи Букьярелли поделился опытом участия в МООКе “Послания святого апостола Павла”, созданном Гарвардской школой богословия. По словам Букьярелли, он проявил себя как усидчивый студент и старательно писал на дискуссионной доске МООКа под ником “Бутч”, но, по его ощущениям, никто, кроме него самого, не читал его комментариев [214].

Даже в случае с “Героем”, флагманским МООКом Гарварда, за которым стояла большая самоотверженная команда – Грегори Надю удалось привлечь к работе пятнадцать бывших ассистентов кафедры и более девяноста бывших студентов, чтобы те помогали модерировать онлайн-дискуссии, – оказалось не так-то просто добиться успешной коммуникации. Дискуссионная доска в рамках курса “Герой” бывает весьма увлекательной, но зачастую ее содержимое слишком хаотично, поэтому за дискуссией трудно уследить. Порой выбранная тема побуждает участников публиковать материалы не просто личного, а чересчур личного характера. Даже ассистенты кафедр отмечают, что некоторые материалы, присланные участниками, оказывались до такой степени личными, что во время совместной работы “приходилось отворачиваться”.

Преподаватели привыкли справляться со сложными темами, когда речь идет о встречах вживую. Например, они способны деликатно прервать студента, заговорившего на слишком щекотливую тему. Они знают, как помочь студентам справиться с эмоционально нагруженным материалом, который, возможно, слишком тяжело воспринимается, но все-таки непосредственно связан с ключевыми темами занятия. В ситуации онлайн-дискуссии сделать это гораздо сложнее.

По мнению одних, улучшенное программное обеспечение для дискуссионных досок позволит усовершенствовать этот процесс. По мнению других, со временем мы освоимся в обстоятельствах онлайн-дискуссий. Мы внедрим новые обычаи, новый этикет, новые границы. Кто-то ждет, когда модератором дискуссий выступит искусственный интеллект, а еще кто-то полагает, что нужно привлекать больше людей: хочется поболтать.

Когда у Udacity возникли трудности в их партнерстве с Университетом штата Калифорния в Сан-Хосе (“текучка” студентов составляла до 90 %), сотрудники этого проекта попытались улучшить ситуацию, обеспечивая студентов собеседниками: реальными людьми, которые устанавливали связь с учащимися и общались с ними в чатах. Проректор Университета в Сан-Хосе называл таких людей “кураторами”, но при этом подчеркивал, что от них не требовалось обладать знаниями в той сфере, где они осуществляли кураторство. В их обязанности входила только поддержка студентов. По словам проректора, эти кураторы были чем-то вроде “мам”. Идея заключалась в том, чтобы не столько говорить на определенную тему, сколько использовать беседу как тактику, позволяющую удержать людей в игре.

Когда игроки начинают проигрывать игровому автомату слишком большие суммы, казино иногда направляет к ним “посла доброй воли”, возможно, с угощением. Вот и создатели МООКов решили придать остроты содержанию этих курсов, добавив туда бесед с “реальными людьми”. Необходимость подобных бесед возрастает в те мгновения, когда студенты онлайн-курсов более всего склонны отвлекаться; определить такие моменты помогают программы искусственного интеллекта, измеряющие уровень внимания. Как и в случае с Udacity, где студентов обеспечили “мамами”, суть в том, чтобы использовать “беседу с живыми людьми” в качестве стимула, побуждающего людей оставаться у экранов компьютеров. Когда со временем онлайн-образование начнет меняться с учетом необходимости беседы, нам понадобится нечто большее, чем “мамы-кураторы” или компьютерные программы для мониторинга бесед. Студентам нужно говорить с теми, кто понимает, о чем идет речь.