Робер Мюшембле - Оргазм, или Любовные утехи на Западе. История наслаждения с XVI века до наших дней

Европа пошла по пути сексуального освобождения раньше, чем Соединенные Штаты: противозачаточные таблетки, представление о женском оргазме, эротические игрушки вошли в европейскую культуру давно, и этим дело не ограничилось. В протестантских странах, в частности в Скандинавии и Нидерландах, общество весьма терпимо относится к свободе нравов, обнаженному телу, продаже порнографических изданий в киосках. Найдены способы регулирования древнейшей профессии, о чем свидетельствуют витрины в Амстердаме и Гамбурге, за которыми проститутки выставляют напоказ свои прелести. Католические страны более сдержанны, но и там после событий мая 1968 года ослабли многие запреты. Законодательство ответило на изменения в общественном сознании, в частности, легализацией абортов (во Франции по закону Вейля от 17 января 1975 года), разводов, признанием гомосексуалистов и утверждением разных форм сожительства людей одного пола (Пакт о гражданской солидарности в стране Вольтера). В Старом Свете нет тех ножниц между суровыми традиционными законами, которые сохраняются в теории, но редко применяются на практике, и реальным поведением, что так характерны для американской культуры. Если что-то в законодательстве не устраивает общественное мнение, оно игнорирует установленные строгости, а законодатели в конце концов приспосабливаются и меняют правовые нормы, касающиеся гетеросексуальной семьи — многовековой основы западного общества. Как изменяется представление о любви

В начале третьего тысячелетия по обе стороны Атлантики происходят перемены во взаимоотношениях полов [484] . В обществе всегда существует негласный контракт между полами, и он составляет существенную часть общественного договора в целом. Он зависит не столько от воли личностей, сколько от целей и задач цивилизации в целом. Чувство свободы, возникшее в Европе и Соединенных Штатах после 1968 года, появилось благодаря деятельности отдельных личностей и одновременно как результат всеобщих усилий. С этой точки зрения любовь нельзя считать исключительно личным чувством, так как «мы любим и страдаем, следуя культурным предписаниям». Любовь можно также считать определенным «коммуникационным кодом», тесно связанным с принципиальными параметрами человеческого сообщества и с изменениями, в нем происходящими [485] .

На Западе этот код, ограниченный взаимоотношениями внутри гетеросексуальной пары, впервые претерпел изменения в XVII веке. До этого он строился на возвышенном идеале средневековой куртуазной любви, а в XVII веке в него вошли представления о чувственности как о непременном условии любовной связи [486] . Литература заговорила о любви и страсти и открыто стала выяснять, в чем различие между ними. Следующий поворот произошел около 1800 года, когда стали разделяться любовь-страсть и романтическая любовь. Никлас Люман считает, что в это время окончательно отступила традиционная модель мира, основанная на семье в узком смысле слова, религии и морали. На смену ей пришла современная модель, построенная как функциональная система, все элементы которой — экономика, политика, закон, искусство, частная жизнь и пр. — развиваются автономно и при этом сохраняют тесную взаимозависимость [487] . Его основная гипотеза состояла в том, что существенные перемены в любовной семантике приходят обычно вместе с обновлением коммуникационной символики в целом; процесс обновления приводит к тому, что душевные взаимоотношения между людьми становятся более интенсивными. Однако то, что лежит в основе личности, — память, особенности поведения — никогда не может быть целиком понято другим, тем более что и сама личность не всегда понимает себя до конца. Таким образом, взаимоотношения между людьми в основном регулируются правилами и нормами, которые позволяют принять или отторгнуть эгоцентрическое ви́дение мира, свойственное каждому из нас [488] . Как мы помним, Уолтер, автор «Моей тайной жизни», несколько раз говорит о том, что рассказывать о своей жизни он стал из-за неистребимой потребности понять, испытывают ли его современники те же эротические ощущения, что и он. Он часто признается, что трудно описать свои чувства, не имея возможности сравнить их с чувствами других, ибо суровые табу викторианского английского общества не позволяют говорить о подобных вещах [489] .

В ХХ веке любовный кодекс продолжает развиваться. Кажется, что развитие индивидуализма обостряет эгоистическое стремление к удовольствиям плоти. Однако, по сути, нет ничего более связанного с законами общества, чем половые отношения. Более того, со времен шестидесятых сексуальные достижения превратились в мерило жизненного успеха в целом. Западная семантика чувств распространилась на весь мир [490] , плотское наслаждение стало метафорой удовольствия вообще, а получение удовольствия теперь воспринимается как максимальное воплощения собственного «я» [491] .

В ходе потрясений, случившихся в конце ХХ века, «сексуальный договор» принял совершенно новые формы. Уже с 1971 года можно было предвидеть, что в скором времени исчезнет старая модель взаимоотношений между полами, основанная на долгом предварительном ухаживании, воздержании от соитий между женихом и невестой до свадьбы и двойном мужском стандарте, который давал возможность жениху, так же как впоследствии мужу, посещать проституток и набираться у них сексуального опыта. В 1960-е годы девственность лишилась былой значимости, чему способствовало развитие контрацепции. Более того, девственность теперь воспринималась не как достоинство, а как синоним чувственной неразвитости или несостоятельности. Добрачные половые отношения стали нормой у молодежи, однако подчас родители, воспитанные на других принципах, не понимали детей. Новые поколения не должны больше ограничиваться «дозволенными» ласками, а поэтому они реже прибегают к мастурбации, чем молодежь былых времен. Однако некоторые моралисты говорят, что утверждается своего рода «тирания оргазма» [492] . Действительно, необходимость быть на высоте диктует свои законы как мужчинам, так и женщинам — похвальное равенство, если только оно не порождает чувство фрустрации у тех производителей, кто в условиях конкуренции не может полностью удовлетворить ожидания потребителей!

Через тридцать лет после 1960-х, в самом конце ХХ века, принципиальные изменения в сексуальных и общественных отношениях стали очевидны. Невозможно отрицать кризис или упадок традиционного представления о супружеской паре, скрепленной священными узами брака. Законный брак все чаще завершается разводом. Это происходит и в Европе, и в Соединенных Штатах. В США, где царит дух практичности и вкус к поиску наиболее эффективного решения любого дела, даже была изобретена машина, похожая на автомат-проигрыватель пластинок, позволяющая максимально быстро получить весь набор необходимых для развода документов [493] . Рост числа разводов отчасти объясняется существенным увеличением продолжительности жизни. Супруги теперь живут вместе гораздо дольше, чем до середины ХХ века, когда голод, неизлечимые болезни, войны часто обрывали счастливые союзы. Кроме того, раньше существовали незыблемые и нерасторжимые обязательства, а наши современники не боятся сменить партнера на том лишь основании, что они хотят получить больше удовольствия. Сейчас наслаждение стало и правом, и долгом. Родилась и своеобразная индустрия наслаждения. В стране дяди Сэма не только процветает рынок эротических игрушек — продажная любовь поднялась на новую высоту. В 1967 году в штате Невада впервые был легализован бордель. К концу XХ века их было уже не меньше 36. Публичные дома скромно размещаются в удаленных кварталах, но при этом существует «Официальный путеводитель по публичным домам Невады». В одном из публичных домов, очевидно в образовательных целях, находится и музей проституции. Коммерческий успех домов терпимости привлек внимание инвесторов. К концу 1990-х годов некая финансовая группа задумала построить в окрестностях Лас-Вегаса роскошное заведение с площадками для гольфа, бассейном, теннисными кортами и 500 отборными профессионалками. Строительство должно было обойтись в 130 миллионов долларов. Предположительная стоимость недельного пребывания со всеми удовольствиями — 7 тысяч долларов с человека [494] .