Алина Адлер - Ты в порядке: Книга о том, как нельзя с собой и не надо с другими

Вы нырнули в свой мобильный за рулем и стукнули впереди стоящую машину? Не вернули вовремя долг соседу? Несправедливо наказали своего ребенка только потому, что начальник не подписал ваше заявление об отпуске?

Вы в порядке, если при этом чувствуете вину.

Есть хорошая новость: эта вина искупаема.

Вы признаете свою вину и платите. Возмещаете материально, искренне просите прощения, обнимаете, сожалеете и обещаете больше так не делать.

Получаете положительный отклик от пострадавшего — и все, ситуация закрыта.

А если вы не провинились, но все равно чувствуете себя виноватым?

Моя работа психотерапевта начинается с первой фразы клиента, которую я слышу по телефону или читаю в мессенджере. Я отмечаю скорость речи, громкость голоса, паузы, содержание вопросов, степень подробности предыстории, переживание о моем времени или, наоборот, настойчивость в срочном приеме. Я наблюдаю, как клиент заходит первый раз в кабинет и осматривается: «у вас уютно», «хм, это же старое немецкое здание!», «а разуваться нужно?». Я складываю ягоды-впечатления в корзину анамнеза. Безоценочно. Без интерпретаций. Своих плодов туда не сыплю, пока не перепроверю догадки при первой беседе, спросив клиента: «Могу предположить, что в жизни вы человек неспешный и вам нужно время, чтобы начать доверять. Я права?» Или: «Я правильно понимаю, вам сложно сформулировать сейчас, чего вы хотите, потому что за последнее время пришлось пережить много непростых событий?»

Но есть случаи, когда первое впечатление ясно дает мне понять: с этим клиентом сессия за сессией мы будем распаковывать его чувство вины.

В обращении такого человека ютится неловкость, разворачивается беспокойство за меня и лишь полупрозрачно колышется собственная потребность: «Здравствуйте! Извините, пожалуйста, за беспокойство. Я не помешала? Простите, к вам можно попасть на прием? Когда вам будет удобно?»

Так обратилась ко мне и Лиля. Я ждала ее на первую консультацию, «прогуливаясь» по соцсетям. «Извините, я уже здесь. Могу зайти?» — пришло сообщение ровно в 12:00. Через секунду после моего ответа ручка двери тихо щелкнула вниз-вверх. На пороге возникает, смущенно улыбаясь и немного сутулясь, высокая женщина в свободной блузе цвета апельсина. Не спешит заходить, шаркает лаковыми босоножками об обувной коврик. Здороваемся.

— Вы не заняты? А то я думала...

— Я жду вас, как и договаривались. Проходите, пожалуйста, и выбирайте любое место, которое вам нравится, — описываю я рукой пространство кабинета.

— Ой, да это как вам удобно! Я сяду, где скажете, — не отходила от двери Лиля.

Она примостилась на краешке кресла, выделив сумочке места больше, чем самой себе.

— Вы можете поставить сумку на диван или… Мне кажется, вам так будет комфортнее, — еще раз попробовала я позаботиться о новой клиентке.

— Ой, ну что вы, будет вам! Зачем мне тут еще место занимать! Мне нормально, спасибо, — уверила меня Лиля, переместив сумку на колени.

Я подкрутила бережность к этой женщине на максимум и предложила рассказать, что ее ко мне привело.

— Я даже не знаю, с чего начать. Мне кажется, я буду говорить сейчас какие-то глупости, — голос клиентки задрожал. — Да что же за дела такие! Я обещала себе не плакать. Простите...

Лиля стала теребить застежку сумки, пытаясь открыть. Я проскользнула к коробке с салфетками (моими рабочими инструментами) и протянула ей.

— Лиля, вы можете здесь дать волю чувствам. Это безопасное и конфиденциальное пространство для вас.

— Что тут можно сказать, я сама во всем виновата. Ну вот, видите, я даже говорю так! — дотронулась Лиля до губ указательным пальцем и снова заговорила, сглатывая слезы. — Простите... Я постоянно чувствую себя виноватой!По-сто-ян-но, понимаете? Я устала. Мне сорок семь лет, и я хочу просто спокойно жить, а не быть ни перед кем виноватой, не сжиматься внутри, не оглядываться ни на кого.

— Лиля, вас постоянно кто-то обвиняет?

Она энергично помотала головой. Ее длинные серьги раскачивались еще несколько секунд, цепляясь за волосы.

— Никто. Я сама себя. Это чувство берется ниоткуда.Постоянное ощущение внутренней сжатости всегда со мной. Я не задумывалась об этом, но как-то раз подруга обратила внимание. Они с мужем были у меня в гостях. А когда уходили, я, прощаясь, сказала: «Спасибо, что пришли. Приходите еще. Извините меня, если было что-то не так!» Подруга мне: «Лиль, да что не так-то могло быть?! Ты стол шикарный накрыла, у тебя так уютно, и мы прекрасно отдохнули. За что ты извиняешься? Почему ты постоянно за все извиняешься? Сколько тебя помню, с института. Все хорошо. Расслабься, Лилечка». Она так по-доброму это сказала, обняла меня. Я тогда всю ночь ворочалась, думала над ее словами. А ведь и правда, виноватая, зажатая какая-то все время.

«Это чувство берется ниоткуда».

Будучи психологом, в «ниоткуда» я не верю, а вину понимаю как:

внутреннюю реакцию на ситуацию, в которой вы нанесли ущерб другому человеку;

деструктивную привычку.

— Лиля, вы говорите, что никто не обвиняет вас. Так чего вам должно быть достаточно, чтобы сжаться внутри и почувствовать себя виноватой? — пробую я обнаружить или исключить «состав преступления по первой статье».

И ей оказалось достаточно купленной себе второй пары сапог. «На них скидка хорошая была. Мне их хватит на несколько лет», — оправдывается Лиля перед мужем, чувствуя вину за «раненый» семейный бюджет.

Достаточно повисшего молчания в компании за праздничным столом. «Им у меня скучно, я не умею развлечь гостей», — винит себя Лиля.

Достаточно несданного дочкой зачета в институте. И вот уже неделю Лиля грызет себя изнутри: «Это я виновата, что много работала и мало уделяла времени дочери, когда та была маленькой. Теперь ей сложно учиться из-за меня...»

Ущерб другим людям не нанесен. Никто не обвиняет.

Ничего, кроме негативной оценки своего поведения.

Так откуда берется привычка чувствовать себя виноватой?

— Все идет из детства, да? — спрашивает меня Лиля.

Спрашивает каждый клиент. Иногда с иронией, иногда с грустью. Некоторые, выпрямив спину и сжав кулаки: «Я готов! Мне скрывать нечего». Некоторые с опасением, но зная, что если замурованный «монстр» вдруг вывалится из детской, то можно будет спрятаться за меня.

— Возможно. Но мы пойдем туда, только когда вы будете готовы.

Так мы с Лилей оказались в одной ее школьной истории, порталом в которую стал мой вопрос:

— Вы помните, в какой период жизни появилось это ощущение?