Роберт Уилсон - Психология эволюции. Руководство по освобождению от запрограммированного поведения

Традиционная система срабатывает в традиционном обществе. Масса людей, которые живо интересуются, почему Бетховен после Девятой симфонии перешел к струнным квартетам, действительно ли Кант убедительно опроверг Юма и каким образом могут быть связаны последние достижения квантовой теории с детерминизмом и свободой воли, – это не та масса, которую легко заставить заниматься скучным и отупляющим будничным трудом.

Почему Эдлай Стивенсон проиграл Айку Эйзенхауэру, Джордж Макговерн – «Хитрому Дику» Никсону и т. д.? Все та же проблема Ложного Адреса. Стивенсон, Макговерн и другие любимцы интеллигенции обращались к третьему контуру, который у большинства приматов еще не развит в достаточной степени. Эйзенхауэр с его отцовской манерой и Никсон с его напористостью Старшего Брата знали, как нажать правильные эмоционально-территориальные кнопки второго контура, чтобы увлечь за собой толпу приматов. Выражаясь этологическими понятиями, они были генетически запрограммированными альфа-самцами.

Подобным образом Моралист (т. е. Взрослая Личность, у которой импринтированы тяжелые этические императивы в четвертом контуре) очень часто оказывается совершенно неспособным общаться с ученым или техником. Моралист может даже решить – многие уже так и поступили, – что ученый per se [59] Per se (лат.) – «сам по себе, как таковой». – Прим. перев. попросту «бесчеловечен». На самом же деле мораль абсолютно ничего не значит для аналитического подхода третьего контура, что является основной функцией мозга у среднего ученого. Для третьего контура единственной значимой моралью является точность, единственной аморальностью – неряшливое мышление.

Рост «социальной сознательности» в среде ученых происходит только тогда, когда он эволюционно необходим – например, после Хиросимы. То же можно сказать (если, конечно, я не заблуждаюсь) о модернизации систем образования и воспитания, о феминизме, о расизме и т. д. Бунт против всех глупостей прошлого набирает силу, но окончательного завершения он достигнет, только если мы сумеем создать общество, в котором будут востребованы функции всех контуров у каждого человека . К этой цели мы и движемся со все возрастающей скоростью.

Нетерпеливый радикал забывает, что многие «несправедливости» традиционного общества приматов вовсе не считались таковыми (даже если говорить о лучших умах) еще 1000, 100 или, как в случае с организованным сексизмом, даже 30 лет назад. То, что мы усматриваем несправедливость и абсурд во многих вековых традициях и установках, свидетельствует лишь о нашем постепенном избавлении от бездумного автоматизма, и это избавление происходит точно в той точке эволюции, в которой нам необходимо стать умнее и чувствительнее во всех контурах.

У каждого из нас есть «любимый» контур – тот, который импринтирован сильнее других контуров. Непонимание друг друга значительно усиливается тем фактом, что немногим из нас знакома эта система контуров, поэтому мы все склонны предполагать, что человек, с которым мы общаемся, находится в одном контуре с нами .

Так, в каждой социальной группе присутствуют нарциссические (оральные) типы первого контура. Поставьте перед ними проблему, и они сразу начнут искать, на кого ее переключить, так как оральный этап роботически импринтирован на зависимость. (Или, если вместо зависимой слабости у них импринтирована враждебная слабость, они проявят злобу – детскую вспышку гнева, – негодуя, что данная проблема существует и решать ее приходится им.)

Типы второго контура в той же ситуации попытаются отогнать от себя возникшую проблему, угрожающе раздуваясь и рыча, как это обычно делают млекопитающие.

Типы третьего контура постараются подойти к проблеме аналитически. Это – наилучший подход, но только в том случае, если проблема рациональна, например, «Как привести в действие этот механизм?». Этот же подход может оказаться слепым и бесполезным, когда «проблемой» окажется другой человек, действующий в соответствии с одной из разрушительных злобных программ второго контура.

(Кто-то однажды сказал: «Либерал – это тот, кто выходит из комнаты, когда там начинается драка». Типы третьего контура теряются и чувствуют себя бессильными, когда в игру вступает животная политика второго контура.)

Тип четвертого контура постарается быть рациональным (третий контур) и в то же время оценить эмоциональные размеры проблемы (второй контур). Как правило, он попытается навязать моральное решение: «Так будет прилично и честно…» Это может понравиться, а может и не понравиться Рационалисту третьего контура, ищущему объективной справедливости; типу, в котором целиком доминирует эмоционализм и территориальность (второй контур), обычно это не нравится вообще.

Что справедливо для группы, справедливо и для индивида. Стараясь увидеть в других преобладание контура, который является «любимым» для нас, мы часто испытываем шок и стресс, которые могут заставить нас перепрыгнуть к другому контуру.

Самый роботический Рационалист в конце концов опустится до первого контура, если на экране его сознания достаточно насильственно представить угрозу биовыживанию. Если не дать ему «покинуть комнату, когда начинается драка», то при достаточном давлении он опустится даже до животного воя и лая второго контура. (Оливер Уэндэлл Холмс назвал это «гидростатическим принципом в споре», согласно которому дураки стягивают всех вниз, на свой уровень.)

Самый роботический Эмоционалист может временно подняться до третьего контура, если проблема не поддается ни одной форме эмоционального напора или надувательства.

Все мы, наконец (на уровне имитации – даже маленькие дети), перейдем к роли Родителя или Супер-эго четвертого контура, если единственным способом получить требуемый результат будет обращение к племенной морали: «Было бы просто подло поступить против воли дедушки…»

«Дайте нам ребенка, которому не исполнилось пяти лет, и он на всю жизнь станет нашим», – хвастался один иезуит XVIII века. Орден иезуитов того времени, по сардоническому замечанию Олдоса Хаксли, дал образование Вольтеру, Дидро и маркизу де Саду; очевидно, их техника промывания мозгов была не столь совершенна. Тем не менее большинство людей в большинстве обществ вырастает абсолютно точными копиями предыдущего поколения. Большинство детей, воспитанных иезуитами, так и осталось католиками. Большинство детей демократов не становится республиканцами. И так далее.

Принимая во внимание широкий спектр доступных каждому из нас философий: нудизм и буддизм, научный материализм и змеепоклонничество, коммунизм и вегетарианство, субъективный идеализм и экзистенциализм, методизм и синто, и т. д., – факт, что большинство людей остается в туннеле реальности их родителей, говорит о том, что процесс приобщения к культуре есть процесс контроля над сознанием. Все мы – гиганты, воспитанные пигмеями, которые научились жить, мысленно сгорбившись. Как можно выпрямиться во весь рост, во всю силу нашего мозга – вот о чем эта книга.