Фрэнк Фаранда - Парадокс страха. Как одержимость безопасностью мешает нам жить

Я спросил Боба, как воображение рисует ему занятие таким бизнесом, и он посмотрел на меня недоуменно: «Не знаю, но кто бы мог подумать, что я стану королем трущоб?» Тут он, похоже, спохватился: «Но я буду добрым королем. Самым лучшим. Я буду помогать людям обрести дом».

Затем Боб взглянул на часы и предложил: «Может, закончим на этом?» «Конечно, – ответил я, – почему бы нет».

Сказать, что я был удивлен поворотом дел на последнем сеансе Боба, значит ничего не сказать. Хотя я уже догадывался, что что-то в его предшествующих отношениях с сестрой удерживало его от терапии, я был искренне ошеломлен его историей, бизнес-планами в области недвижимости и, самое главное, сном.

Хотя сны не преподносят нам в открытую смыслов или руководства к действию, я считаю их довольно важными для своей работы с пациентами. Мне кажется, сны – это возможность взглянуть на работу Воображающего ума. Именно с этим аспектом ума мы знакомимся в этой книге – он безостановочно работает «этажом ниже» нашего сознания, когда мы бодрствуем, и это в его глубины мы погружаемся во сне. Это продуктивная, решающая проблемы и креативная наша часть. Хотя мы узнали, что эта часть жизненно важна для нашего благополучия, мы часто не обращаем на нее внимания. Сны, по-моему, дают сознательному «я» сновидца возможность вступить в целительный диалог со своим Воображающим бессознательным.

Точно узнать, что «означает» конкретный сон, невозможно. Метафорический язык снов требует воспринимать их скорее как истории или сказки, чем как конкретные сообщения. Образы и отношения, возникающие в снах, могут иметь общий смысл для многих из нас как представителей биологического вида или членов общества, но их ценность лично для каждого постижима лишь через субъективный опыт.

К сожалению, в случае с Бобом у меня почти не было возможности исследовать образы и динамику его сна, потому что он ушел неожиданно. Однако из контекста его жизни и его ограниченных ассоциаций со сном я с высокой долей вероятности предположил, что это сон о его отношении к психотерапии, к тому, что его пугало, и о сложности его отношения к этим проблемам.

Сон кажется историей о том, что случилось, когда он пытался получить психотерапевтическую помощь. Он заблудился (пропущенный сеанс), очутился в «плохом» районе (болезненные эмоциональные воспоминания) и получил неверный совет о том, как добраться до работы по исцелению (из книги?). Вместо того чтобы пойти на психотерапию, где ему пришлось бы прорабатывать болезненные переживания, Боб оказался в лифте, пытаясь попасть на верхний этаж (обходной духовный путь [126] Термин «обходной духовный путь» предложил буддийский психотерапевт Джон Уэлвуд в 1980-х гг. Он концептуализировал состояние, когда духовные идеи используются для избегания психологической боли. ). Однако всегда оказывалось еще более высокое место, куда следует двигаться, еще одна кнопка, которую нужно нажать (над любым состоянием есть более светлое и яркое). Боб так и не попал на терапию, взамен обретя удовлетворение в чувстве, что он поднялся надо всем миром (нарциссическая инфляция – опьянение светом).

Ассоциация Боба с «вершиной мира» имеет колоссальное значение. Его воспоминание о фильме «Белая горячка» устанавливает временной контекст сна – дни незадолго до «потери всего», когда он был маленьким. Представляется важным и то, что он неверно запомнил исполнителя главной роли. Вместо Джеймса Кэгни Бобу вспоминался Грегори Пек. На мой взгляд, это похоже на отрицание. Грегори Пек воспринимается как носитель глубокой нравственности. Напротив, Кэгни выглядит и ведет себя как злодей. По-моему, здесь подразумевается, что Бобу хотелось бы превратить свое хищническое предприятие в нечто более благородное.

Изначальный источник тревоги Боба – Страх финансовых потерь – бесспорно, лежал в основе его решения вложиться в недвижимость. Позднее, однако, я понял, что страшащая его потеря была связана не только с деньгами, но и с отношениями – вследствие утраты сестры. Воображение Боба взялось за работу, чтобы обеспечить ему финансовую безопасность, но делало это на службе у Страха. Потребность избегать мучительной боли, связанной с потерей сестры, заставляла его ослеплять себя созданной Воображением иллюзией своего превосходства. Превращение в «короля» недвижимости не только уменьшало страх финансовых потерь, но и снижало общее ощущение собственной уязвимости. Власть, положение и богатство часто используются, чтобы укрепить хрупкое ощущение своего «я», и Боб явно завяз в этих усилиях. На мой взгляд, Боб не обрел психологического здоровья, блуждая в своей темноте; вместо этого его Воображение изобрело, можно сказать, маниакальную версию псевдоздоровья. Это парадокс Страха, наиболее непосредственно затрагивающий каждого из нас. Мы изо всех сил тянемся вверх, чтобы не утонуть в своем страхе, – и постепенно оказываемся все дальше от собственного «я».

В полной мере избавиться от Страха, как пытался Боб, проще на словах, чем на деле. Как бы отчаянно мы ни пытались защищаться или отрицать, наша уязвимость всегда остается при нас. В последние годы, однако, технологии в очередной раз изготовились спасать нас от самих себя. Хотя формально искусственный интеллект (ИИ) разрабатывался не для этого, его можно рассматривать как попытку решить проблемы, которые ставит перед нами наша человечность.

Подобно нашему уму и Воображению, ИИ, кажется, имеет трансцендентный потенциал. Мы уже исследовали чудеса, раскрытые для нас Воображением после того, как оно наконец стало доступно нам около 50 000 лет назад. Оно продвинуло Homo sapiens значительно выше среднего эволюционного уровня наших родичей-приматов и, скорее всего, способствовало нашему господству на планете и исчезновению многих других видов. Сегодня многие эксперты по ИИ, например Рэй Курцвейл и Ник Бостром, верят, что, когда мы сможем развить машинный интеллект до человеческого уровня, он будет оказывать похожее трансцендентное и доминирующее воздействие на планету [127] Kurzweil, R. (2005) The Singularity Is Near: When Humans Transcend Biology . New York: Penguin. .

Большинству тех, кто не работает в этой сфере, ИИ представляется несколько фантастичным – чем-то скорее из киносценариев, чем из реальной жизни. Однако, если взглянуть лишь на несколько недавних событий, уже можно увидеть предварительные наброски нашего будущего. В 1996 г. компьютер IBM Deep Blue проиграл шахматный матч Гарри Каспарову, но всего через год тот же самый компьютер с некоторыми модификациями разгромил легендарного гроссмейстера. Это был первый случай, когда компьютер победил шахматного чемпиона в регламентном матче. Стратегия IBM представляла собой комбинацию изученных мастерских стратегий и, как его иногда называли, «метод грубой силы», при котором компьютер просто генерирует все возможные ходы в любой конкретный момент. Это не так впечатляюще и имеет мало отношения к тому, что пытаются получить исследователи в области ИИ, потому что этот компьютер не смог бы применить свою логику к другим задачам, даже таким простым, как игра в крестики-нолики. Цель работы над ИИ – получить генерализованный машинный интеллект, способный освоить любую задачу при наличии достаточных данных и времени.