Наполеон Хилл - Общайся так, чтобы тебя слышали, слушали и слушались! [litres]

Теперь хочу привлечь ваше внимание к первому из семи факторов, которые способствуют развитию привлекательной личности. Как вы уже заметили, на протяжении всего этого урока я подробнейшим образом доказывал вам, какие материальный выгоды приносит искренний, неподдельный интерес к окружающим. Однако самое большое преимущество и выгода такого подхода к людям не связаны с материальным и денежным прибытком; они заключаются в том, что внимание к людям облагораживает и улучшает нас, – каждого, кто поставил себе задачу от души интересоваться людьми и быть к ним внимательным и участливым. Если вы будете настойчиво вырабатывать в себе такой интерес, то ваш внутренний свет засияет ярче, и вы будете в выигрыше не только материально, но и душевно, умственно; ибо ничто не приносит такого счастья, как делать счастливыми других.

Откажитесь от заносчивости, перестаньте держаться вызывающе и приучайте себя соглашаться с людьми; избегайте бессмысленных споров и не позволяйте себя в них втягивать! Снимите темные очки, сквозь которые весь мир кажется мрачным и печальным, и смотрите на мир в чистом свете дружелюбия. Отбросьте молоток, которым разрушаете, и возьмитесь за строительные инструменты, потому что все награды в этом мире получают созидатели, творцы, а не разрушители. Тот, кто построит дом, – художник; тот, кто разрушит дом, – мусорщик. Если вы полны недовольства, мир будет слушать ваши едкие и язвительные «жалобы», но при этом ничем вас не наградит, а люди будут вас сторониться как чумы. Но если вы идете в мир с открытой душой, дружелюбно настроенным, оптимистичным, то мир пойдет вам навстречу и вознаградит вас, и люди к вам потянутся. Унылый, непрерывно жалующийся нытик никак не может быть привлекательной личностью!

Искусство дружелюбия и умения соглашаться – одна простая черта, – это и есть фундамент любого удачного бизнеса.

Я еду на автомобили на окраину города, чтобы заправиться, проезжаю пять миль, хотя мог бы заправиться в двух кварталах от своего гаража. Почему? Потому что хозяин заправочной станции на окраине – художник, мастер своего дела и душа-человек – привлекательная личность. Он дружелюбен, умеет соглашаться с клиентами, и с ним приятно иметь дело. Я езжу туда не потому, что у него бензин дешевле, но потому, что каждая встреча с этим заправщиком не только вливает бензин в мой автомобиль, но также вливает оптимизм в мое сердце! Ради этого и лишние пять миль проехать не жаль.

Я покупаю обувь на 50-й улице и Бродвее в Нью-Йорке, и не потому, что хорошая обувь больше нигде не продается, а потому, что мне симпатичен мистер Кобб, продавец именно этого магазина «Королевский башмак». Он – привлекательная личность. Пока он приносит мне обувь на примерку и помогает ее примерять, то считает нужным беседовать со мной именно на те темы, которые мне близки и интересны.

Я храню деньги и веду свои дела с Национальным Банком Харримана на углу 44й улицы и 5й авеню, – и не потому, что там самые выгодные проценты (возле моей конторы тоже есть неплохие банки!), но по другой причине: служащие, кассиры, консультанты, и сам мистер Харриман, и все сотрудники банка, – все они вменили себе в обязанность держаться дружелюбно. Счет мой невелик, но меня в этом банке принимают как миллионера.

Я от всей души восхищаюсь Джоном Д. Рокфеллером-младшим, и не потому, что он – сын одного из богатейших людей в мире, а потому что он на глазах становится все более привлекательной личностью и овладел искусством дружелюбия.

В маленьком городке Ланкастере, в штате Пенсильвания, живет преуспевающий предприниматель М. Т. Карвин, ради встречи с которым я проехал бы сотни миль, и не потому что он богат, а потому что он дружелюбно ведет дела. Однако я нимало не сомневаюсь, что финансовый успех Карвина тесно связан с его благородным искусством дружелюбия, которое он в себе выработал.

Я ношу в кармане паркеровскую перьевую ручку, и моя жена и дети тоже пишут такими ручками, и это не потому, что марка престижная или нет других хороших марко, а потому, что Джордж С. Паркер произвел на меня впечатление привлекательной личности.

Моя жена выписывает «Дамский домашний журнал», и не потому, что нет женских журналов лучше, а потому, что к этому журналу нас несколько лет назад привлекло знакомство с Эдвардом Боком, его издателем, – он очень привлекательная личность.

О вы, неутомимые пилигримы, которые с боем берут каждый шаг к концу радуги! О вы, водоносы и дровосеки, остановитесь на минутку, прервите ваши тяжелые труды и послушайте урок от преуспевших людей, которые преуспели потому, что овладели искусством привлекать сердца! Вы можете добиться своего безжалостностью и воровством, вы можете приобрести больше богатств, чем нужно, пробивая себе дорогу хитростью и грубой силой, не щадя никого на своем пути, но рано или поздно вы достигнете в жизни такой точки, на которой ощутите муки совести и сожаления, и поймете, что ваша тугая мошна пуста.

Я никогда не думаю о власти и высоком положении и богатстве, которые были достигнуты грубой силой, без того, чтобы не ощутить в глубине души то чувство, которое выразил один человек, чье имя я не смею называть, когда стоял над могилой Наполеона [47] Речь эта принадлежит знаменитому американскому военному юристу, публицисту и оратору Роберту Инджерсоллу (1833–1899). – Прим. ред. :

Не так давно я стоял над могилой старины Наполеона – величественной раззолоченной гробницей, выстроенной так, что в ней впору покоиться божеству, – и смотрел на саркофаг из дивного и редкого мрамора, где наконец упокоились останки этого беспокойного человека. Я облокотился на ограду и задумался о карьере величайшего воина в современном мире. Я видел его при Тулоне. Я видел, как он прохаживался по набережной Сены, задумывая самоубийство. Я видел, как он усмирял толпу на парижских улицах. Я видел его во главе армии в Италии. Я видел, как он пересек Аркольский мост, держа в руке трехцветное знамя. Я видел его в Египте в тени пирамид. Я видел, как он завоевывал Альпы и как орлы Франции мешались с горными орлами. Я видел его при Маренго, при Ульме и при Аустерлице. Я видел его в России, когда снежная пехота и кавалерия вьюги развеяли его легионы, как ветер – осеннюю листву. Я видел его в Лейпциге, поверженным, видел, как сотни пушек изгнали его из Парижа, как его травили, словно дикого зверя, и гнали до самой Эльбы. Я видел, как он спасся и вновь завоевал империю силой своего гения. Я видел его на страшном поле Ватерлоо, когда случай и судьба сошлись, чтобы сломать удачу своего бывшего повелителя. И я видел его на острове Святой Елены, когда он стоял, скрестив руки на груди, и сумрачно созерцал сумрачное море. Я думал о вдовах и сиротах, которых он обездолил, о слезах, которые были пролиты во имя его славы, и о единственной женщине, когда-либо любившей его, вырванной из его сердца хладной рукой тщеславия. И я сказал себе, что скорее соглашусь быть французским крестьянином и носить деревянные башмаки, скорее соглашусь жить в лачуге, увитой диким виноградом, чьи ягоды поспевают под поцелуями осеннего солнца; да, скорее уж я буду этим бедным крестьянином, рядом с которым в сумерках сидит его жена и вяжет чулок, а дети играют у него на коленях; да, уж лучше быть простым фермером и кануть в безвестность, обратиться в безымянный прах, чем быть имперским воплощением грубой силы и убийства, известным под именем Наполеон Бонапарт.