Джон Тирни - Эффект негативности. Как способность замечать плохое трансформирует нашу реальность

В Чикаго, в стандартной версии этой игры, все прошло гладко. Почти всегда диктатор в начале оставлял большую часть денег себе, но отдавал достаточно другому игроку, чтобы и тот остался доволен. Второй участник обычно отдавал ему столько же, и так они обменивались равной щедростью. В итоге соотношение было 50:50. Но все прошло иначе с негативной версией игры, где непредвиденную удачу описали по-другому. Вместо того чтобы назвать ее подарком диктатору, исследователи сказали, что 100 долларов отдали второму игроку, и теперь он решит, сколько из них первый может оставить.

Условия были прежними – диктатор распределял 100 долларов, но решение представили, как потерю, а не выигрыш. Игрок не получал подарок от диктатора, а наоборот – его деньги забирали.

В этой версии игры диктатор обычно начинал с более щедрых подарков. Он понимал: другому игроку не понравится, что его деньги забирают, поэтому не брал большую часть, а делил поровну. Но второй участник все равно был недоволен. В следующем раунде он оставлял себе большую часть, деля деньги 60/40, и ситуация становилась все хуже, потому что эгоизм игроков рос. Они не просто мстили друг другу за предполагаемую обиду, они усугубляли ее.

Результаты эксперимента вдохновили чикагских психологов, и они предложили общее правило обмена: «Почеши мне спину, и я почешу твою, но забери мой глаз, и я заберу у тебя оба». Так что, прежде чем ответить, возьмите свой гнев под контроль. Не мстите, а скажите: «Я постараюсь сохранить позитивный настрой, но у меня ничего не получится, если ты не поможешь».

Что бы вы ни сказали, помните: независимо от того, насколько ситуация плоха, любой из вас может ее усугубить.

Следуйте Золотому правилу негатива . Большинство из нас хорошего мнения о себе. Мы считаем, что наши безупречные качества очевидны друзьям и членам семьи. Мы ждем, что они обратят внимание на одолжения, жертвы, радость и смех, которые мы приносим в их жизни. Но им это не так очевидно. В отношениях с любимыми, детьми, друзьями, коллегами и кем бы то ни было еще избегать негатива важнее, чем поступать хорошо.

Главное не то, что вы делаете для других. А то, чего вы не делаете.

Настрой на плохое

Прежде чем Феликс Баумгартнер решился прыгнуть из капсулы в 24-х милях над землей, он уже был известен фанатам как Бесстрашный Феликс. Он совершил прыжки с двух самых высоких зданий в мире и перелетел над Ла-Маншем с помощью крыла из углеродного волокна. Феликс встал на краю хорватской пещеры глубиной в 600 футов (183 м), бросился в бездну и вернулся бесстрашным триумфатором.

Сверхзвуковой прыжок из стратосферы тоже его не пугал, по крайней мере, сначала. Феликс охотно отправился в пустыню Мохаве в Калифорнии, возле военно-воздушной базы, где проводили сверхзвуковые полеты, чтобы тренироваться с экспертами. Когда его спросили о рисках, он спокойно перечислил все способы умереть во время миссии.

Приземные ветра способны уничтожить огромный хрупкий воздушный шар, сорок акров пластика тоньше пакета для химчистки, в нескольких тысячах футах над землей. Так Феликс может упасть на землю, не сумев открыть парашют. Если его костюм потеряет герметичность в разреженном воздухе на высоте в 120 000 футов (36,6 км), кровь начнет кипеть. Но и это не так страшно, как возможная потеря контроля во время падения. Когда скорость превысит 700 миль в час, часть тела нарушит звуковой барьер, а другая останется сверхзвуковой. Это, возможно, создаст фатальную «красную пелену», когда тело вращается так быстро, что кровь начинает брызгать из глаз.

– Мы просто не знаем, чего ожидать от сверхзвуковой скорости, – однажды днем сказал Феликс во время тренировки.

– Я боюсь. Но я научился контролировать страх, поэтому он мне не мешает.

По крайней мере, так он думал. Ему уже исполнился сорок один год, и он выполнил более 2500 прыжков, будучи австрийским военным парашютистом и профессиональным сорвиголовой. Но тут ему пришлось столкнуться с новым вызовом: специальным космическим костюмом и шлемом. Во время тренировок на земле Феликс чувствовал себя в нем изолированным, потому что не ощущал воздух и не слышал ничего, кроме собственного дыхания. В такие моменты ему казалось, что он в ловушке. Феликс отчаянно желал выбраться из нее, но все равно оставался уверенным.

«Все в твоей голове, – сказал он. – Я не переживаю, потому что заранее хорошо программирую свой разум преодолевать препятствия и не останавливаться на достигнутом».

Позже, когда он отправился в аэродинамическую трубу, его уверенность казалась оправданной. Из-за большого герметичного костюма и шлема Феликс двигался неуклюже, напоминая больную артритом версию Невероятного Халка. Но как только поток воздуха подхватил его с земли, Феликс умело принял нужную для падения позицию: лицом вперед под углом в 45 градусов. После он и его команда инженеров ликовали. Всем было ясно: Феликс вел себя как настоящий астронавт. Можно было перейти к следующему шагу – пятичасовой симуляции подъема в разреженный, ледяной воздух стратосферы. Феликса и его герметичную капсулу собирались поместить в высотную камеру на военно-воздушной базе в Техасе.

Накануне поездки Феликс упаковал чемодан в своей квартире в Лос-Анджелесе, но ночью никак не мог заснуть. Он все думал: пять часов. Получится ли у него провести так много времени в костюме и шлеме? К рассвету он решил: нет. В шесть утра Феликс забронировал рейс домой, в Австрию, и отправился в аэропорт Лос-Анджелеса. Оттуда он позвонил Арту Томпсону, воздушно-космическому инженеру, возглавлявшему проект, и сказал:

– Прости, Арт, я не могу.

Сначала Томпсон подумал, что Феликс шутит. А потом постарался его успокоить:

– Оставайся на месте. Я приеду в аэропорт.

– Нет, – повторил Феликс. – Я не могу этого сделать.

К тому времени он уже сидел на полу аэропорта и плакал. Его спонсор, компания энергетических напитков Red Bull, потратила миллионы, пригласив десятки специалистов, психологов и техников на три года проекта, а он всех подвел. Его карьера сорвиголовы подошла к концу.

Бесстрашный Феликс наконец поддался власти плохого. Он бывал в космосе и прыгал с высоты в 24 мили, но сегодня испугался, что не сможет провести пять часов в тяжелом костюме на безопасной земле. Ему удавалось скрывать страх во время тренировок, но он постепенно рос. Сначала, через пару минут после облачения в костюм и шлем, Феликс испытывал небольшой дискомфорт. Потом боязнь шлема начала появляться заранее. Выезжая из квартиры в Лос-Анджелесе, Феликс напрягался от одного вида Музея Гетти: он был всего часе езды от тренировочного поля. Еще один укол страха настигал Феликса у окраины Ланкастера, где находилось озеро Палмдейл. Оно напоминало, что осталось ехать всего пятнадцать минут, и Феликс воспринимал его как вход в камеры смертников.