Элизабет Лукас - Свой путь направь к звезде. Душевное равновесие в трудное время

К счастью, благодаря Франклу в человеке заново было открыто свойство, позволяющее признать его особую сущность и отвести ему место между небесным и животным мирами. Речь идет о духовном («поэтическом») измерении человека, в котором берут начало его свобода и ответственность, поиски смысла и любовь и в котором тлеет Божья искра сотворчества. Понятие ноус (дух), как его трактует логотерапия, гораздо больше соответствует традиционному пониманию души, чем психика в трактовке психологии.

Здесь есть один интересный аспект. Психика и ноус далеко не всегда действуют заодно. Врожденные или приобретенные реакции психики имеют инстинктивный, автоматический, обусловленный характер. Решения, принимаемые ноусом, напротив, свободны. Этим и объясняется специфический феномен, наблюдаемый только и исключительно у человека, – когда психика тянет в одну сторону, а ноус сознательно и намеренно выбирает противоположное направление. Франкл назвал это «ноопсихическим антагонизмом».

Мы уже знакомы с этим феноменом по выражению «упрямство духа» и знаем, какой огромной силой может обладать этот дух. Психика наркозависимого жаждет наркотика, а ноус говорит «нет». Психика человека, страдающего тревожным расстройством, стремится избежать опасной, как ему кажется, ситуации, а ноус принимает решение мужественно выдержать ее. Психика разгневанной матери подстрекает ее ударить ребенка, но в последний момент ноус удерживает ее руку. Психика сексуально возбужденного мужчины требует, чтобы он набросился в темноте на проходящую мимо девушку, а ноус запрещает ему это. В мире животных такие примеры неизвестны.

Но не будем предаваться иллюзиям. Слишком редко в нас побеждает ноус, слишком редко одерживают верх совесть, смысл, ответственность и бескорыстная любовь. Однако сама возможность феномена ноопсихического антагонизма выделяет нас, людей, среди всех остальных живых существ. Это удостоверение, свидетельствующее о нашей принадлежности к человеческому роду. Ecce homo! Се человек!

Почему же тогда ноус так слаб? Но слаб ли он на самом деле? Франкл однажды сравнил духовное измерение человека с дряхлым судьей, который должен вынести приговор обвиняемому – мускулистому здоровяку (психическому измерению человека, основанному на сильных инстинктах). Судья уступил бы силачу в единоборстве, но разве из-за этого он не сможет выполнить свою судейскую функцию? Мы же знаем, что сможет! Ведь дело не в его дряблых мускулах, а в том положении, которое он занимает в иерархии власти.

По мнению Франкла, именно так нам и следует представлять себе иерархические отношения между ноусом и психикой. Психика могуча, в ней присутствует огромная доля бессознательного, закрепившихся в течение тысячелетий поведенческих стереотипов. А ноус – всего лишь дуновение, правда, Божественное.

Мой опыт говорит, что люди, знающие о ноопсихическом антагонизме, живут разумнее и лучше. У них достойное представление о самих себе. Их действия менее машинальны и более аутентичны. Они свободнее в своем выборе и чаще принимают правильные решения. Они не очень склонны искать оправдание собственным промахам, и это хорошо. Потому что признание своих ошибок и заблуждений всегда связано с надеждой избавиться от них.

Цель душепопечительства – привести к богоугодной жизни. Цель психотерапии – привести к жизни разумной. Думаю, можно смело утверждать, что разумная жизнь – это и есть богоугодная жизнь и наоборот.

Одно время среди моих соседей были две одинокие женщины в возрасте около семидесяти. Обе овдовели, у обеих были взрослые дети, давно живущие отдельно, по горло занятые работой и поэтому редко их навещавшие. И та, и другая получали скромную пенсию, страдали обычными возрастными недугами и чувствовали себя не у дел. К современности с ее лихорадочными темпами и электронными достижениями они относились настороженно.

Таким образом, обстоятельства, «уготованные им судьбой», были вполне сопоставимы. Однако эти женщины относились к ним по-разному. Одна полностью смирилась со всеми ограничениями, можно даже сказать, сплела себе из них непроницаемый кокон. Одиночество ожесточило ее, со временем она все больше замыкалась в своих четырех стенах. Последние человеческие контакты, которые у нее еще оставались, окончательно заглохли. Чувство отчужденности привело ее к убеждению: «Раз я никому не нужна, то и сама никому ничего не должна». От нее невозможно было дождаться ни приветливого слова, ни улыбки, ни малейшего проявления дружелюбия. Люди считали ее странной старухой, пожимали плечами и избегали общения с ней. Судьба отняла у нее все – так это выглядело со стороны. Изредка встречая ее в холле первого этажа, я пыталась разрушить ее обособленность – напрасно.

Второй женщине сослужил хорошую службу ноопсихический антагонизм. Чувство одиночества? Ожесточение? Отстраненность от жизни? Ее духовная позиция была выше всего этого, свою задачу она видела в том, чтобы с пользой употребить освободившееся время и силы. Поскольку дети больше не нуждались в ней, она занялась социальной работой и стала внештатным сотрудником местного пансионата для слабовидящих. Скоро уже многие люди радовались ее приходу. Постепенно она расширила сферу деятельности, охотно выполняла поручения, покупала галантерейные мелочи, делала прически, ремонтировала одежду. У нее завязались стабильные дружеские отношения, в том числе и с обслуживающим персоналом. Некоторые обитатели пансионата очень любили животных, поэтому она специально завела собаку, выдрессировала ее и брала с собой на работу. Благодаря собаке она теперь много гуляла, и ее здоровье от этого только укрепилось. Встретившийся ей на одной из таких прогулок пожилой господин стал ее постоянным спутником. Он был большим любителем фольклорной музыки и часто приглашал ее на концерты. При ее посредничестве он время от времени выступал перед обитателями пансионата, исполняя на аккордеоне разные песни, и ему всегда оказывали восторженный прием. Жизнь этой женщины была наполнена до краев, и всякий раз, когда мы встречались в холле, я искренне радовалась за нее.

•••

Можно предположить, что и жизнь первой женщины могла бы быть намного счастливее. Я хотела ей помочь. Если бы она приняла мое приглашение на врачебную консультацию, то я сразу заговорила бы о свободных ресурсах, которые оставались в ее распоряжении, несмотря на все внешние обстоятельства. Я упомянула бы и о ее ответственности за использование этих ресурсов. Убедившись, что она меня поняла, я предложила бы вместе определить открывающиеся перед ней возможности: все разумное и глупое, социально полезное и асоциальное, укрепляющее здоровье и разрушающее его, гениальное и банальное. Существует бесконечное количество вариантов, которые она могла бы воплотить в жизнь или отбросить в сторону как неприемлемые и из которых она могла бы сознательно выбирать, день за днем. Затем мы перешли бы к процессу отбора. Женщине предстояло бы найти ответы на трудные вопросы: «Какие из возможных для меня вариантов я должна осуществить, потому что они имеют ценность? И какие из возможных для меня вариантов я должна сбросить со счетов, потому что они мне не нравятся?» Моя роль при этом сводилась бы к осторожной поддержке.