Николай Козлов - Как относиться к себе и к людям

Я — свободен. Я не являюсь собственностью ни Родителей, ни Близких и Любимых, ни кого бы то ни было еще. Я пришел в этот мир вовсе не для того, чтобы отвечать чьим-то ожиданиям.

Впрочем, и другие живут в мире вовсе не для того, чтобы соответствовать ожиданиям моим. Я дарю свободу всем. Никто — ни Родители, ни Близкие, ни Любимые — не являются моей собственностью.

Мне никто ничего не должен. Если кто-то мне что-то сделал или сказал хорошее (хотя бы попытался это сделать), я ему благодарен. Не сделал — я не буду на него в обиде. Мне приятна благодарность, но я никогда на нее не рассчитываю и тем более ее не требую.

• С тех пор, как это стало моими принципами, мне (и со мной) стало жить гораздо приятнее. Обижаться мне не на кого, но, что характерно, меня действительно мало кто подводит.

МНЕ НИКТО НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН

Я никому ничего не должен — я свободный человек. "Как другие пришли в этот мир вовсе не для того, чтобы соответствовать моим ожиданиям, так и я пришел сюда вовсе не для того, чтобы соответствовать ожиданиям их" (Фредерик Перлз). Мне приятно совершать добрые дела и я стараюсь их делать, но если я что-то кому-то не сделал (не смог или не захотел), — я не виню и не мучаю себя. Потому что людей мучить нельзя.

• Винить или мучить себя так же негуманно и глупо, как и кого-то другого. Разобраться в себе — это другое, достойное дело. Помочь себе — да, бить себя — нет. Нельзя бить человека!

ОБВИНЯТЬ И МУЧИТЬ СЕБЯ ТАК ЖЕ ГЛУПО И БЕЗНРАВСТВЕННО, КАК МУЧИТЬ И ОБВИНЯТЬ ДРУГИХ

Если мы живем рядом или делаем общее дело, мы должны друг другу только то, о чем договорились. Пусть я подразумевал какие-то условия, но договора о них с человеком не было — значит, он ничего мне не должен. Даже если мы и договорились, а он нарушает договор — это еще не повод для обид или претензий.

• Значит, у него не получается. Возможно, стоит с ним договариваться по-другому. Или о другом. Или с другим. Но ругаться с этим — какой смысл?

Пусть кто-то на что-то надеется, но если я прямо не обещал — обязанным себя не считаю. Если же я пообещал, это значит только то, что я хотел бы и буду стараться, чтобы так получилось. Тем, кто этого не понимает, я вообще ничего не обещаю. А тому, кто любит точность, сформулирую точно: "Обещаю постараться".

• Это не значит, что я безответственный человек и со мной бессмысленно договариваться. Я уважаю людей и стараюсь никого не подводить. Но "кровь из носу, а сделать!" — нет, я сам себя в концлагерь помещать не буду.

Если у человека неудача или неприятность, из-за которой он даже крупно подвел меня, он будет для меня не виновным, а пострадавшим: он же не специально! Если происшедшим он расстроен и нуждается в моей поддержке, он ее получит.

• Тот, кто уронит батарею мне на ногу, будет мной утешен. Бедный, ведь у меня болит только нога, а у него — душа!

Если человек подвел меня потому, что не очень-то заботился (или вовсе не заботился) о моих интересах, это огорчительно, но не более того. Может быть, я постараюсь не связываться с ним в дальнейшем, но убивать (даже взглядом) за происшедшее я его не буду.

• Я не знаком с людьми, которые были бы обязаны заботиться о моих интересах. И, кроме того, я не думаю, что после скандала они будут заботиться обо мне больше.

Впрочем, со своими детьми я очень строг и требователен. Но вовсе не потому, что когда-либо на них сержусь — нет, я хочу научить их быть ответственными людьми. Мне от них ничего всерьез не надо, я требователен к ним — для них.

Мне нравится жить достойно. Я никогда намеренно не делаю дурного и всегда стараюсь поступать как лучше. Если же у меня получается плохо и у кого-то из-за этого неприятности — это достойно сожаления, но я не виноват. Я не знаю, что такое вина, и никогда на эту тему не переживаю.

• Я подвел — одному человеку уже плохо. Зачем же делать, чтобы плохо становилось и другому — мне? Я не скотина, и все, что нужно мне в таком случае понять, сумею понять без зуботычин.

Если понимать совесть как то, что в таких случаях «гложет» или «мучит» человека, то я против совести. Если бессовестный — тот, кто не позволяет не умной и не гуманной тете Совести мучить человека, то я горжусь тем, что стал уже почти совсем бессовестным.

• Конечно, если же Совесть понимать как голос Лучшего в человеке, который его зовет, воодушевляет и помогает не врать себе — то я за Совесть обеими руками. Правда, это я называю не голосом Совести, а голосом Нравственности.

Мне нравится быть внутренне благополучным — всегда. Однако, если мое внутреннее благополучие кого-то расстроит (если, например, я его подвел), я лично для него могу попереживать раскаяние и попросить прощения.

• Потому что чужие неврозы надо уважать. Что не сделаешь для хорошего человека!

Тот, кто обманул меня, виноват не больше, чем тот, кто был правдив. Сказавший правду не мог позволить себе ложь. Обманувший не мог позволить себе честность: у него не хватило для этого сил или благородства.

• Он нищий — за что его осуждать?

Обман бывает наглый. Ну и что? Наглый — это тот, кто живет по другим правилам игры. У меня такие же основания презирать его, как у него — меня, за мою недалекую ограниченную честность или доверчивость.

• Когда я прихожу на рынок, я остро чувствую жизненную мощь стихии, где моя цивилизованная честность странна и некстати…

Если меня обманул близкий человек, я огорчен — жалею, что пока не сумел вызвать у него достаточно доверия. Виноват не тот, кто врет, а кто отбил у человека желание говорить правду. Сам я стараюсь быть честным, хотя и не делаю из честности культа — когда-то могу и соврать.

• А вы никогда не привираете? Ни чуть-чуть? Или вы вначале врете, а потом еще себя ругаете-бьете-казните? Как способ успокаивать таким образом свои моральные чувства это слишком напоминает мне мазохизм.

Не так важно, сказали вы правду или нет, главное — сделали ли вы это с пониманием и ответственностью. Главное — не врать себе.