Дэн Миллмэн - Двенадцать врат просветленной повседневности

Только полностью приняв свою чувственность, человек пробуждает в себе человечность , ощущая наконец свою подлинность. То самое телесное влечение, которое бросает вас в объятия партнера, – способно привести к единению с Богом.

Приятие сексуальности – вовсе не превращение себя в раба наслаждений и не эксплуатация в таковом образе другого. Речь – о подлинном самовыражении и возможности дать выразить себя остальным. О жизни согласно своей сути – такой, какая она есть, – и понимании того, что всецело достоин любви.

Ведь «принимаешь ли себя» и «любишь ли себя» – по сути, вопросы тождественные. Вероятно, у вас ещё есть с этим определённые проблемы и трудности. Но ведь девять врат – уже позади. Обретён ценнейший опыт самораскрытия. И вы теперь готовы так полно принять свою чувственность, как раньше и представить себе не могли!

Иллюзия сексуальной опытности, коллизии страстей в общественной среде, здравый смысл в половых отношениях, динамика игры противоположностей, дилемма потворства и самоотречения, духовный секс и, наконец, практики слияния плоти и духа – вот вехи Десятых врат.

Но сначала, по обыкновению, – вопросы…

· Есть ли у вас сексуальные фантазии, желания или трудности, о которых не знает ваш партнёр? Никто, конечно, не обязан выкладывать то, что у него творится в душе, – но если вы не рассказываете об этом, то почему? Что вас удерживает?

· Посещают ли вас фантазии о сексе с людьми вашего же пола? Ваше отношение к подобным мыслям?

· Приходилось ли вам беспокоиться о том, достаточно ли вы мужественны / женственны?

· Кто вы в сексе? Пуританин? Гедонист? Действуете ли всегда по правилам или обычно следуете внутренним импульсам?

· Хочет ли партнёр каких-либо от вас изменений в сексуальном поведении?

· Может, вы хотите, чтобы он в чём-то изменился?

· Если да, то это изменения из сферы мыслей, чувств или телесности?

· Устаёте ли вы порой от секса?

· Что делаете для того, чтобы он вас больше удовлетворял?

· Вы гетеро-, гомо- или бисексуальны?

· Ваш ответ на предыдущий вопрос основан на реальном опыте, фантазии или ощущении?

· Чувствуете ли вы из-за секса вину? Стыд? Опишите подробно свои ощущения.

· Что в интимной близости особенно вам нравится и почему? На что бы вы никогда не согласились?

· Ваша жажда оргазма больше или же меньше, чем у партнёра?

· Мастурбируете ли вы? Если да, по почему? И почему – если нет?

· Состоя в браке или длительных отношениях, приходилось ли вам иметь интимную связь «на стороне»? Или, не состоя, – с теми, кто был на тот момент в браке?

· Если ответ на какой-либо из этих вопросов положителен, то что вы теперь об этом думаете? Пошли бы на такой опыт снова?

· Опишите, что не позволяет вам уважать весь спектр своей чувственности, включая эротические мысли, желания и фантазии?

Сначала ответьте на эти вопросы самому себе. А затем – ибо секс всё-таки есть проявление близости друг к другу – попробуйте обсудить их со своим избранником.

Первая преграда на пути воссоединения со своим потенциалом эроса – ложный (и зачастую, тайный) стыд, делающий честное, открытое обсуждение этой темы крайне трудным для многих из нас.

Когда на своих семинарах я поднимаю вопросы диеты, денег, религии – участники откровенны и словоохотливы. Но лишь речь заходит о сексе, мастурбации, фантазиях – аудитория притихает. Через минуту-две неловкую тишину нарушает только нервный смех и осторожные покашливания.

Причина этой неестественной напряжённости – гигантский заряд нереализованных желаний, эмоций и фантазий, накопленный в душе каждым из нас. Эдакое минное поле, вынуждающее обходить десятой дорогой откровенный разговор о сексе, иногда даже с теми, с кем полжизни провёл в постели.

Приведу пример. Политик высокого уровня – добропорядочный, женатый, в половых связях с себе подобными не замечен – поведал психоаналитику о своих «постельных» фантазиях в отношении других мужчин, несовершеннолетних, и даже животных. Запись сеанса попала в СМИ. И его политическая карьера, воздвигнутая на десятилетиях служения обществу, была безвозвратно разрушена, хотя в реальности – как любят писать о киносъёмках – ни одно животное не пострадало, не говоря уж о людях. И тем не менее.

Историю эту я выдумал. Но, может, вы сомневаетесь в правдоподобности столь суровых последствий? Тогда вспомните, что случилось с Джоселин Элдерс после того, как она опрометчива предположила, что у мастурбации есть свои положительные качества и что детям о них надо знать. [39]И вспомните первые полосы крупнейших газет, когда Джимми Картер, один из самых высокоморальных президентов Америки, решив повести себя честно, признал, что в его сердце живёт сексуальная страсть. Его имиджу был нанесён такой удар, от которого он так и не оправился. Хотя такая же страсть, готов поспорить, обитает в головах, сердцах и прочих местах у большинства сильных мира сего, которым хватает, однако, политической дальновидности о ней помалкивать.

Сексуальность преследуется костлявым призраком морали сильнее обжорства и алчности, как будто нравствен человек или нет определяется лишь тем, ведёт ли он себя в постели одобренным большинством сограждан способом. Как получилось, что мы оказались в заложниках среднестатистических взглядов на секс? Ответ нам даст исследование процессов социализации и полового созревания.

Младенцами мы невозбранно прикасались ко всем местам, приносящим удовольствие, включая, разумеется, и гениталии. Стыд, вина, смущение – были незнакомы до тех пор, пока нам их не привили родители и окружающие, над которыми тоже вовремя поработили соответствующим образом. Дальнейшее взросление привносит в сексуальность ещё ряд факторов: религию, масс-медиа и социальные стандарты поведения.

Может, смерь, как пишут её очевидцы, и трудный переход в мир иной, – но уж никак не сложнее вхождения в мир взрослых в период полового созревания. Когда цельность – тела, души и духа – и невинность детства расщепляется в дилеммы и сплошные противоречия. Сев в назначенный час на экспресс бурного роста гормонов, мы мчимся во взрослую жизнь. И первая встреча на этом пути – железобетонный шлагбаум. Иными словами, социальные нормы и обыкновения, предписывающие контролировать и подавлять рвущийся на свободу эрос, словно это опасный зверь, место которому – в клетке.

Но гормонам закон не писан – жизненные энергии наращивают мощь, половое желание расцветает весенним маком и полыхает, как лесной пожар. Так жизнь человека превращается в сплошное поле битвы между головой и остальным телом, страстью и моралью, вожделением и стыдом.