Карл Витакер - Полночные размышления семейного терапевта

Семейная терапия дает членам семьи прекрасную возможность видеть здоровые стороны своих отношений, а не только ранить друг друга болью.

Один из компонентов здоровья в психотерапии — способность превосходить сам этот прекрасный процесс здоровья, когда мы тепло и радостно смотрим на нелепости, на растерянность и нарушения. Терапевт привносит бездну здоровья, когда позволяет себе смеяться над пациенткой, а пациентку приглашает смеяться над ним самим, и делает это с любовью. Тогда она может ощутить абсурдность своего стремления, созданного и подстегиваемого болью, к тем или иным достижениям. Эта веселость, способность смеяться над жизнью — великая целительная сила психотерапии.

В психотерапии можно увидеть разные направления. Я бы выделил три главных.

Первое сводится к избавлению от симптома. Пациент (или семья) приходит эмоционально голодным — как ребенок, выросший слабым, тревожным, неумелым из-за плохого питания, нехватки энергии, плохих условий своего развития. Очевидный ответ на такую ситуацию — забота и питание приемной матери. Такое теплое взаимодействие похоже на отношения ребенка со школьным учителем, который старается, чтобы ребенок полюбил чтение, занятия, творчество и сильнее захотел бы учиться. Тем не менее, при таком подходе своя проблема — синдром «мама знает лучше». Терапевт добивается изменения своей уловкой, но пациент теряет инициативу. Это означает, что пациент или семья становятся все более зависимыми и неуверенными в себе, а приемный родитель какое-то время наслаждается своим богоподобием. Но потом перед приемным родителем-терапевтом встает вопрос, как выйти из этой ситуации, похожей на ту, когда ребенок покидает семью, оставаясь эмоционально незрелым и голодным.

Второй подход или направление в психотерапии — перемена стиля жизни. В центре такого подхода лежат инсайт, понимание, анализ и попытка доказать, что терапевт знает, как сделать жизнь лучше. Поскольку боль и бессилие мучают пациента, обучение новым техникам жизни может многое значить. Но это опять порождает проблемы зависимости и потери инициативы, в результате чего пациент становится как бы подростком: то борется за свое право быть зависимым, то бунтует против потери своего «Я» и собственного творчества.

Третье направление — передача власти пациенту (или семье). Человек чувствует свою слабость, он хочет с кем-то вместе отвечать за свою жизнь, но попытки достичь это неудачны, и он не знает, как быть. Терапевт скорее напоминает отца — требовательного, верящего в способности пациента и призывающего его делать всевозможные усилия для преодоления проблемы. Роль терапевта состоит в том, чтобы требовать от пациента быть сильным, но не поддерживать его. Это похоже на роль тренера футбольной команды, заставляющего игроков становиться все выносливее и стимулирующего у них развитие спонтанности и инициативы. Терапевт отбирает власть у пациентов и присваивает себе право контролировать какой-либо аспект их жизни. Он определяет, как долго идут тренировки, какие нужны упражнения, когда и где. Если это удается, пациент не бросает «игру в мяч» и набирает необходимую силу. Но существует период, когда «тренер» должен заставить «игрока» взять власть назад в свои руки и самому определить, в какую игру он хочет играть, как, в какой роли он будет выступать наиболее полно и с большим наслаждением. И тогда тренеру-терапевту остается просто радоваться вместе с пациентом и наслаждаться его мечтами и изменениями.

Во всех направлениях психотерапии существует «метапроблема»: как терапевту, играя свою роль, не стать рабом зависимости от своих пациентов или рабом фантазии о своем всемогуществе. Терапевту и матери угрожает одна и та же опасность — почти невозможно переключиться на другую роль и стать на равных с тем, кто был когда-то твоим ребенком!

Обучение технике семейной терапии на практике (поскольку ей нельзя научить отвлеченно) требует ответственности, понимания критики со стороны своих коллег и того, что команда гораздо сильнее отдельного человека: ум хорошо, а два лучше. Это как обучение актерскому ремеслу — постоянные упражнения, выслушивание критических замечаний, репетиции, вечные попытки стать хорошим актером, впрочем, то же самое понадобится и тому, кто собирается быть хорошим конькобежцем или лыжником, игроком команды, терапевтом или — в мире фантазии — прекрасным супругом. Хороший терапевт — это особый баланс личности и роли. Надо понимать, что роль приобретается обучением, а вот возрастание личности — нечто иное, гораздо более неспешное и сопряженное с болью. Изменить свою роль гораздо легче, чем измениться в жизни. Актером быть легче, чем пациентом.

Любая психотерапия основывается на каких-то предпосылках и убеждениях. Одно из таких убеждений, обычно не высказываемое вслух, можно сформулировать так: во сне все мы шизофреники. Наши сны нерациональны. Они говорят символами, отличными от понятий нашей обыденной жизни. Они совершенно неприемлемы с точки зрения наших культурных стереотипов. Предположение, что с этим тайным миром можно что-то сделать во время психотерапии, отчетливо влияет на поведение и подходы психотерапевта. Преднамеренная попытка поделиться с семьей своим сумасшествием, жизнью своих снов и неприемлемыми внутренними переживаниями, требует близости и добровольного желания стать ранимым. Терапевт должен терпеть свое внутреннее замешательство и одновременно создавать замешательство в семье, что возможно вынести только в случае опоры на крепкую близость.

Я думаю, что у всякой семьи есть своя сумасшедшая тайная основа. Семейные мифы и ритуалы, семейные стрессы похожи на психотическую жизнь снов, к которой ночью причастен каждый из нас. Мы живем на этой тайной основе, точнее наше психотическое «Я» проживает нас. Сознание — лишь тонкая корочка на бессознательном процессе, господствующем над нашей жизнью. И важнейшая часть психотерапевтического процесса состоит именно в этих прекрасных моментах свободы, творчества, терпимости, радости, рождающихся из творческих и неразумных сторон жизни семьи. Взаимодействие терапевта с семьей стимулирует появление новой близости, в которой есть место любви, гневу, здоровому соревнованию и целостным отношениям личности с личностью.

За сорок лет преподавания психотерапии я стал понимать, что любой пациент приходит в первый раз со своим набором тайных, несформулированных, но связывающих его по рукам и ногам убеждений — о терапевте, о терапии и ее опасностях. Постараюсь кратко перечислить эти тайные убеждения.